Эта книга – для моей жены и любимой святочной пикси,
Лорили
Санта-Клаус…
О, как горчит имя твое у меня на языке, едкое, точно кислота: не отплевавшись, не выговоришь. И все же я постоянно твержу его. Оно стало моим личным ругательством, мантрой сквернословия.
Санта-Клаус… Санта-Клаус… Санта-Клаус.
Это имя, как и ты сам, как это твое Рождество со всеми его извращениями – ложь. Но как же, ты всегда жил в доме из лжи, а теперь этот дом стал замком, твердыней. Так много лжи, что ты и сам позабыл, что такое правда, кто ты есть такой… Забыл свое истинное имя.
Я не забыл.
Я всегда буду здесь, всегда буду служить тебе напоминанием, что ты – не Санта-Клаус, и не Крис Крингле, не Фазер Крисмас, Дед Мороз или Синтерклаас, и уж точно не Святой Николай. Санта-Клаус – всего лишь еще одна твоя личина, еще один кирпичик в твоей твердыне.
Твое истинное имя я произносить не буду. Нет, только не здесь и не сейчас, когда я гнию в этой черной дыре. Звук твоего имени, отражающийся от стен моего узилища, это… Этот звук способен ввергнуть кого угодно в истинное безумие. Этому имени придется подождать до того дня, когда я вновь увижу, как волки гонят по небу Мани и Соль[1]. До того дня, который близится, поверь – может быть, еще недели две, – и твои чары будут, наконец, разрушены, замкнутые тобой цепи падут и ветер свободы принесет меня к тебе.
Я не стал поедать свою собственную плоть, вопреки твоему любезному предложению. И безумие не забрало меня к себе даже после того, как я просидел в этой могиле половину тысячелетия. Я не сгинул, не послужил пищей червям, несмотря на твои предсказания. Уж ты-то мог бы знать, что я никогда этого не допущу, пока я помню еще твое имя, пока возмездие скрашивает мое одиночество.
Санта-Клаус, дорогой мой старый друг, ты – вор, предатель, доносчик и лжец, но что самое худшее, ты – злая насмешка надо всем, что было когда-то мной.
Спето твое последнее «хо-хо-хо», я иду. За Одина, за Локи, за всех падших богов, за твое вероломство, за то, что держал меня в цепях здесь, в этой дыре, пятьсот долгих лет. Но, что важнее всего, я иду, чтобы забрать то, что мое по праву. Вернуть себе Йоль, мои святки. Лишь наступив тебе на горло, я назову твое имя – твое истинное имя – и, когда смерть заглянет тебе в глаза, тебе уже не спрятаться от своих черных дел, от тех, кого ты предал.
Я, Крампус, Повелитель Йоля, сын Хель, кровь от крови великого Локи, клянусь вырезать твой лживый язык из лживой твоей глотки, отрубить твои загребущие руки и веселую твою головушку.
