– Ветка, фу! Сейчас встану и пойдем гуля… Фу, Ветка! Нельзя! Фу, я сказал! Да встаю я, блин! Встаю!
– Самкам своим будешь «фукать». – Без особого, впрочем, раздражения отреагировала Ветка…
Стоп! Не понял… какая еще Ветка?! Она же померла давно… И когда это наша собака научилась говорить? И кто ее научил так хамить хозяину?!
Продрал глаза и узрел прямо над собой башку некрупного, всего-то со взрослого (очень взрослого) сенбернара, молодого медведя. Бурого… Живого…
Лять!
– Доброе утро, Хана… – Убито пробормотал я, вытирая обслюнявленное лицо рукавом куртки.
– Доброе утро наступило полтора часа назад, Лю Фан! – Сообщила медведица женским голосом. – Не думала, что охотники столько дрыхнут! Пока ты спал, семья кабанчиков пробежала… м-м-м, такие крепенькие и упитанные поросятки… А из-за опушки ветер доносил запах оленя! Вкусненький, наверно… Как вы только умудряетесь пропитание в лесах себе добывать? Кабанчики ж чуть не по твоей голове пронеслись! Вот не иначе – это все ваши мерзкие стреляющие штуки помогают! Фу-фу-фу!
Ну, доброе утро, Лю Фан! Добро пожаловать обратно в мир метросексуальных культиваторов и суперсексуальных магичек в бронелфичиках! А также волшебных зверей – драконов, медведей, волков, лисиц. А! Еще – духов, божков и богов… О! Еще – магии и волшебства до кучи!
А такой сон замечательный снился – дети с внуками, дача в Подмосковье, середина лета, шашлычок, водочка… Эх!
– Ну, ты еще долго валяться будешь и печаль вселенскую изображать? Дичь сама себя не приготовит! Встал! Собрался! Приступил к изготовлению вкусного завтрака!
– Какого еще завтрака? – Все еще туго соображая, спросил я.
Медведица раздраженно рыкнула и указала лапой куда-то в сторону. Повернув голову, я увидел тушку молодого кабанчика…
– С ума сошла?! Его потрошить час, а потом готовить – два! Мы из-за твоего кабанчика опять только к обеду с места снимемся!
– Мне, пожалуйста, мясо слабой прожарки с кровью! – Не обращая внимания на мои слова, важно произнесла медведица. – Себе, так уж и быть, можешь не готовить.
Я поднялся с лапника, служившего лежанкой. Стал собирать плащ, в который завернулся, пока спал. Утро выдалось пасмурным, но было не так, чтобы сильно холодно. Кажется, даже заморозка под утро не было. Во всяком случае здесь, на опушке.
– Слушай, а то, что ты меня всего облизала – это не эти ваши брачные игры, а? – С интересом (и опаской, чего скрывать) спросил я.
– Иногда облизывание – просто облизывание. – Снисходительно ответила медведица. – Это я тебя всего лишь будила. Все вы, люди, только об одном думаете. Хорошо над вами природа подшутила, лишив всех прелестей эструса. Бедненькие…
Я потянулся и стал собирать плащ. Кабанчика я, конечно, приготовлю – перед дальней дорогой хорошо и сытно покушать – самое милое дело. Но вначале сделаю Канон, чтобы кровь разогнать.
Медведица, покосившись, посоветовала:
– … но ты не обольщайся, двуногий! Когда начнутся «эти наши брачные игры», то ты первый об этом узнаешь!
И, когда я выронил плащ, с удовольствием добавила:
– Сладенький ты мой! Ку-ку-ку…
Я охотник. И к трудностям походной жизни без нужных удобств и комфорта привык относиться философски, без раздражения. Даже научился получать некоторое удовольствие и от той самой пресловутой красоты Природы, и от некоторой неустроенности полевого быта без мягкой постели, без теплой воды, без не продуваемого ветрами туалета, и от отсутствия вокруг прочих двуногих раздражителей…
К сожалению, к четвероногим разумным раздражителям моя жизнь меня не готовила никак…
Хана фыркнула, легко и изящно, будто водяной поток, просачиваясь под стволом поваленного дерева:
– Ты повторяешься! «Грязнорожденный ублюдок кабана и ежихи» уже был. Где-то в самом начале…
Мне пришлось этот ствол обходить. Разумеется, я отстал. Открыл рот для остроумного (а как иначе-то!) ответа, но медведица меня опередила вопросом:
– Чего ты вообще метеоритишь, человек? Ты – живой! Здоровый! В силах продолжать преследование дичи! В чем проблема, Лю Фан? Охота же продолжается! Подбери слюни! Соберись, тряпка!
Я в раздражении смерил взглядом мохнатую бурую задницу впереди. С трудом сдержал порыв догнать и хорошенечко засадить по ней носком сапога или своей палкой-посохом. Медведица покосилась за плечо с некоторым подозрением:
– Не знаю, о чем ты думаешь… но даже не думай… о чем бы ты не думал…
– Я пытал соплеменника, Хана! Или, правильнее, сомирника! Не удивлюсь, если в процессе этот убогий студентишко двинулся своим скорбным умишком! Он, кстати, вполне мог быть моим потомком, ля! Правда, очень надеюсь, что ТАКИХ потомков у меня ТАМ не было – нельзя быть таким никчемным существом, на! А еще я узнал, что нахожусь в гребаном фанфике с попаданцем! Или каком-то филлере! Или в приквеле, мать его сиквельную! А я этот гребаный канонЪ знаю только со слов того Шу Ливея, чтоб он сдох, сука! Который, оказывается, «не особо-то и вникал»! Я узнал, что не являюсь главным мать его героем! При этом (чтоб вас всех переколбасило и вывернуло, ублюдочные авторы!), являюсь каким-то там носителем «императорской», чтоб ее, крови, на! Это же полный алес! Моя жопа – кандидат «номер один» на приключения с последующим обязательным выпилом! Такого, как я, можно невозбранно замочить с пафосом и красивенькими превозмоганиями силами какого-нибудь героишки! Или втравить в какие-нибудь приключения на радость уродам-зрителям, чтоб им пиво и чипсы на их диванах поперек горла встало! И через некоторое время, кстати, сам Император – да вылезет через уши мудрость из его умной башки, на! – будет осведомлен о своем новом родственнике! И расскажет ему об этом его внучка – Гончая Слепая Смерть, Мара Бейфанг, ёб ее и так, и эдак, и по-всякому! А так, да, конечно – никаких поводов «метеоритить», да-а-а!
