Рассказ Грэма Мастертона (Graham Masterton) «Взятие мистера Билла» (The Taking of Mr. Bill) из антологии «Зомби» (The Mammoth Book of Zombies) был недавно отобран для седьмого ежегодного выпуска лучших рассказов в жанре фэнтези.
В прошлом являясь редактором журналов «Mayfair» и «Penthouse», он опубликовал свою первую книгу «Твои эротические фантазии» (Your Erotic Fantasies), вслед за ней другую, также на тему секса, — «Как свести мужчину с ума в постели» (How То Drive Your Man Wild in Bed). Его дебютом в жанре хоррор стал роман «Маниту» (The Manitou), экранизированный в 1978 году. С тех пор он опубликовал более шестидесяти пяти триллеров, исторических саг и рассказов ужасов. Последние три его книги удовлетворяют требованиям всех этих трех жанров — особенно «Похороны» (Burial), которая является третьей книгой трилогии «Маниту»; «Бессонница» (The Sleepless), опровергающая существование вампиров, и «Плоть и кровь» (Flesh & Blood) — эпическая история о генетическом вмешательстве, одновременно и древняя, и современная. Кроме того, он написал более пятидесяти рассказов в жанре хоррор. «Две недели страха» (Fortnight of Fear) — его первый сборник.
Мастертон — сын армейского офицера, так что обстановка, описываемая в рассказе «Ковер» (Rug), знакома всем детям из ВAOR,[1] которые учились в Англии, а на каникулах навещали своих родителей в Германии. Как поясняет автор: «Настоящий ковер из волчьей шкуры висел в магазине города Мюнстер (Вестфалия), в котором торговали всяким старьем. Дом и лошадь — реальны. Заменена лишь фамилия, чтобы защитить тех, кто боится скребущихся в окно когтей…»
Два дня спустя в семидесяти пяти километрах отсюда в антикварный магазин, что стоит неподалеку от Бадденштурма, возведенного в тринадцатом веке в городе соборов Мюнстере, вошла высокая женщина. Громко зазвенел дернувшийся на пружине колокольчик; утреннее солнце осветило рогатые оленьи головы и витрины с чучелами лисиц.
Из-за шторы, куря сигарету, вышел хозяин магазина. Женщина стояла спиной к свету, так что ему трудно было разглядеть ее лицо.
— Ich möchte eine Reisedecke, — сказала она.
— Eine Reisedecke, gnädige Frau?
— Ja. Ich möchte ein Wolfshaut.
— Ein Wolfshaut? Das ist rar.[2]Очень трудно найти, понимаете?
— Да, понимаю. Но вы сможете найти его для меня, верно?
— Ich weiss nicht.[3] Постараюсь.
Женщина достала маленький черный кошелек, расстегнула его и протянула хозяину аккуратно свернутую тысячу немецких марок.
— Задаток, — сказала она. — Depositum. Если вы найдете для меня ковер из волчьей шкуры, я заплачу еще. Гораздо больше.
На обороте одной из его визитных карточек она записала номер телефона, подула, чтобы высушить чернила, и подала ему.
— Не подведите меня, — сказала она.
Но когда она покинула магазин (колокольчик все еще звенел), хозяин долго стоял в задумчивости. Потом открыл один из стоявших под прилавком ящиков и вынул из него темный тусклый коготь. Твердый как сталь, с серебряным отливом.
Не так уж часто люди ищут волчьи шкуры, но когда такое случается, то они обычно доведены до полного отчаяния, от чего становятся необыкновенно уязвимыми. И все же ему следует поинтриговать. Следует поводить ее за нос. Обнадеживать. Заставить поверить в то, что здесь она наконец-то нашла человека, которому можно доверять.
Тогда придет время расплаты: дерево, молоток, сердце.
Выйдя из магазина, женщина не оглянулась. А если бы и оглянулась, то могла не понять значения его названия. В конце концов, просто один зверь передавал свою жестокость следующему; не заботясь ни об именах, ни о наследстве, ни о супружеских клятвах. Не было ничего важнее шкуры, мохнатой волчьей шкуры, придававшей всему смысл.
А назывался магазин «Бремке: искусный охотник», и занимался он не только произведениями искусства и охотничьими реликвиями, но и беспощадным преследованием самих охотников.
Джон нашел волка на третий день, когда все уехали в Падерборн на пробные лошадиные забеги. Он сослался на боль в ушах (боль в ушах всегда самая лучшая отговорка, поскольку никто не может доказать, есть она у тебя на самом деле или нет, к тому же при этом никто не запрещает тебе читать и слушать радио). Хотя, признаться, он уже скучал по дому, и ему ничего не хотелось делать, кроме как сидеть в одиночестве и тосковать о маме.
Смит-Барнетты были к нему очень добры. Миссис Смит-Барнетт всегда целовала его перед сном, а их дочери Пенни и Вероника делали все возможное, чтобы вовлечь его во все свои дела. Но беда заключалась в том, что он был слишком печален, чтобы веселиться, к тому же он избегал сочувственного к себе отношения, потому что от него к горлу подступал ужасный мучительный комок, подобный морскому ежу, а глаза наполнялись слезами.
Он стоял в нише выходившего на улицу окна и наблюдал за тем, как Смит-Барнетты отъезжали со своим нарядным лакированным автофургоном на прицепе. «Лендровер» полковника Смит-Барнетта пропыхтел выхлопной трубой между трухлявыми платанами, и на улице воцарилась тишина. Был один из тех бесцветных осенних дней, когда Джон мог легко поверить в то, что он больше никогда не увидит голубого неба, никогда. От Ахена до Тевтобургского леса равнины северной Германии задыхались под плотным покрывалом серовато-белых облаков.
