* * *
Два дня под одной крышей с кошками пролетели как один миг. И ведь ничего почти не изменилось, валькирии даже сексом не слишком злоупотребляли. Водили на прогулки, кормили, голограммы показывали… Но холодные медицинские стены с их появлением стали тёплыми и уютными, вместе с кошками в них пришла жизнь.
На второй день Сайну сменила Мисель. От этой неуравновешенной бестии я подспудно ожидал особого напора, и тем большим оказалось моё удивление, когда ожидания не оправдались. Метиллия вела себя спокойно, даже покладисто. Не давила, не требовала, без особой нужды не заговаривала, но неизменно оказывалась рядом. И только после обеда в категоричной форме заявила, что намерена наведаться к коту из стаи Муры. Я попытался возразить. Мне за глаза хватило охотящейся Сайны, охотничьи инстинкты ещё и безбашенной метиллии казались некоторым перебором.
— Не дёргайся, Кошак, — одёрнула меня Мисель. — Я знаю, что такое смерть. Знаю, что такое бой. Знаю путь воина. Иду по нему. Но сдаётся мне, эти кошки Мураны совершенно не представляют, как правильно провести по нему своего кота. Дорвались до сладкого, и теперь вместо воина готовят себе постельную грелку. Мы в стае этим уже давно переболели — ты же не первый наш кот. Так что буду вправлять мозги этому мальчику, а заодно и его боевым подругам, если под руку подвернутся.
Отповедь валькирии подействовала. Её настрой показался мне правильным, с ним она запросто могла научить уму-разуму Арта. В итоге махнул рукой: пусть попробует. Чтобы человек встал на правильный путь, нужна одна большая встряска, ну а потом не лишними будут отдельные дополнительные «толчки». Аккуратные, чтобы не разрушить ощущения их естественности, но от того не менее действенные. Это как с выведением космического аппарата на орбиту: сначала мощная струя сгорающего топлива из главного двигателя, а затем аккуратные, почти незаметные, коррективы от маневровых.
Провожая кошку взглядом, сделал зарубку в памяти связаться через некоторое время с котом и уже от себя дать очередной толчок. Всё же учитель никогда не бывает бывшим, раз ступив на этот путь и ощутив сродство с ним, никогда уже с него не сойдёшь. В любой момент времени будешь стремиться научить сбившегося с пути, нуждающегося в наставлении. Вот только у судьбы было своё извращённое чувство юмора. Арт позвонил сам. С развернувшейся предо мной голограммы смотрел взъерошенный, с шальным взглядом, молодой мужчина — ну натуральный кот!
— Леон, зачем ты прислал… её?!
— Послушай, Арт, если бы я хотел тебе что-то сказать, я бы сделал это сам. Без посредников. Но всё уже давно сказано.
— Но зачем тогда она…
— Что, имплант насиловала?
— Нет.
— Когтями драла?
— Нет.
— Била?
— Нет.
— Так что же она с тобой такого делала?!. — я натурально растерялся. Кот умудрился меня заинтриговать.
— Она… раскидала на полу стальные шарики и… меня коленями на них поставила! — с нотками праведного возмущения сдал сестру по фракции Карлсон.
— А-а… Ну это нормально. Меня мой первый учитель тоже на горох ставил, — я откинулся на спинку кресла и расслабился.
— Но это же больно! Она же…
— Что она при этом говорила?
— Я не запомнил. Было больно!
— А теперь послушай меня внимательно, — подался вперёд, нависнув над делающим жалостливое лицо Артом. — Ты — воин. Коготь Экспансии. Мисель отнеслась к тебе, как к равному, пусть и менее опытному и нуждающемуся в науке бойцу. А боец должен уметь терпеть боль, она не должна сбивать его с пути, не должна нарушать душевное равновесие. Поэтому ты сейчас же включишь запись и прослушаешь ещё раз то, что она тебе сказала. Потом расскажешь мне, и если что-то будет непонятно, я тебя сориентирую. И Арт… настоятельно рекомендую слушать запись, стоя на тех же самых стальных шариках. Пора взрослеть, кот.
А уже вечером того же дня состоялась моя выписка, которой предшествовал основательный медицинский осмотр. О`Дари внимательно просмотрела результаты сканирования зон имплантов и вынесла вердикт, что с её стороны вопросов больше нет. Я тоже заглянул в результаты. Признаюсь, для меня все эти странные голограммы с ветвистыми срезами тканей едва ли не на молекулярном уровне показались вещью в себе — тем удивительней было, как легко, практически с одного взгляда, прочла их опытная медичка.
Помимо медицинской работницы, в помещении всё время находилась моя ненаглядная кураторша от Ордена, и едва О`Дари сообщила свой вердикт, Лирана поспешила начать свою часть обследования. Руки стоявшей за спинкой моего кресла женщины мягко опустились на мою голову, а вместе с ними пришёл лёгкий флёр до боли знакомых одуряющее «пахнущих» полей… Всё во мне возликовало, по телу прокатилось ни с чем не сравнимое чувство сродства. От ответного отклика собственных полей медицинские голограммы сначала подёрнулись предательской рябью, чтобы спустя мгновение утонуть в безжизненной тьме — даже республиканская осветительная аппаратура имела свой предел прочности.
Рита О`Дари поморщилась, но ничего не сказала. Мне даже показалось, в её колючем взгляде промелькнула искорка любопытства. Не удивлюсь, если именно сейчас многоопытная республиканка в полной мере осознала, ради чего Орден пошёл на столь беспрецедентное решение — имплантировать когти из миленула
