– Как же я обожаю такие вот мгновения счастья! – подставляя лицо утреннему солнцу, я с удовольствием затянулась первой утренней сигаретой. – Море, солнце, пальмы и никакой работы!
– Держи, счастливая отпускница, – протянул мне чашку с кофейным ликером Жорка.
Вот уже пять лет был у нас особый "свой" ритуал – во время отпусков на всяких там Сейшелах, Гавайях, и прочих Доминиканах, каждое утро, только поднявшись с постели, выйти на балкон, выкурить первую, самую вкусную, "фэншуйную" сигаретку и, медленно-медленно потягивая кофейный ликер, смотреть на море…
– Спасибки, дружище… – отсалютовала я чашкой.
– Ирусь, мы сегодня на дайвинг, ты помнишь? – допив ликер, Жора затушил сигарету и зарылся в мои волосы. – Ты не против, если я первый в душ?
– Давай, – улыбнулась я. – А я пока докурю.
Да, мы с Жоркой любовники. Как-то так вот все получилось. Внезапно, непредвиденно и неправильно. Собственно, и он и я – взрослые, самодостаточные, давно состоявшиеся люди. Я работаю директором по управлению персоналом в корпорации брендовых аксессуаров, Жорка – профессор, неплохо так кормится с международных грантов. У каждого – своя семья, дети. Тут уж ничего не поделаешь. Но не рушить же жизнь своих близких, если в наших седых жопах вдруг заиграла любовь. Иногда так бывает – любовь догнала, настигла и причинила взаимность. И теперь мы, как семиклассники, держимся за ручки, млеем и краснеем, глядя друг на друга. И так уже пять лет подряд. Пять лет периодических встреч тайком, сердечной боли, и вот таких вот "украденных" у семей отпусков, когда только море, солнце и мы с Жоркой… вдвоем…
– Иришка, я всё!
Я взглянула на кусты магнолий на фоне ослепительно синего моря и встала с кресла… внезапно мир завертелся, завертелся и наступила темнота… "это расплата…" – только и успела подумать я…
– Лидия Степановна, вы слышите меня? – скрипучий монотонный голос назойливо бубнил где-то рядом.
Я с трудом разлепила глаза. Лучше бы я этого не делала. Боль жахнула где-то в затылке, перед глазами все плыло.
– Лидия Степановна, что с вами? Вам плохо? – голос продолжал нудно вгрызаться в мой мозг. С трудом сфокусировав расплывающийся взгляд, я присмотрелась: передо мной стоял невнятный мужичок в очечках с толстыми стеклами. Одной рукой он удерживал распухшую папку, а другой тряс меня за плечо.
– Лидия Степановна… – опять завелся неугомонный мужичок.
– Хмааа..? – прохрипела я.
– Ох, Лидия Степановна, напугали вы меня. – Обрадовался мужичок. – Я штатное принес, смотрю, а вы тут…
– Гыыыхм… – я схватилась за горло. – Чччто?
– Штатное, говорю, принес. На шестой вагоноремонтный участок. – Мужичок осторожно пристроил папку передо мной на столе и бочком начал пробираться к выходу, – до понедельника нужно. В трех экземплярах…
Хлопнула дверь, а я вместо номера пятизвездочного отеля вдруг обнаружила ободранную штукатурку узкого чулана. Но рассмотреть я не успела: дверь опять хлопнула и в нее просунулась женская голова в сером мохеровом берете:
– Горшкова, подпиши!
Передо мной опустился листок желтоватой писчей бумаги.
Я машинально всмотрелась – список фамилий и подписи, текста не было.
– Что это? – подписывать непонятные документы я никогда не буду.
– Ой, не выделывайся, – женщина ворвалась в комнату и нависла надо мной. – Подписывай, давай!
– Еще раз повторю, что это такое?
– Ты что, совсем, Горшкова? – от удивления густо намазанные тушью ресницы захлопали и несколько комочков отвалились. – Все подписывают, и ты это подпиши.
– Это – что? – ситуация начинала раздражать. – Сбор средств голодающим детям Африки? Поздравления с днем влюбленных? Что именно?
– Детям Африки мы еще на прошлом месяце средства отправили, – поджала губы женщина. – А этим влюбленным не поздравления, а порицание от коллектива собираем. Товарищеское собрание завтра в восемь. Ох, и пропесочим их!
Окончательно впав в ступор, я машинально черканула на листочке какую-то загогулину, и женщина облегченно упорхнула.
Это что же получается? Я осмотрела кабинет. Дичь какая-то. Да, все-таки это не чулан, а кабинет. Донельзя убогий, с вздутой побелкой кое-где под потолком и вековым массивным письменным столом. Два крашеных унылой темно-синей краской шкафа с бумагами занимали почти все пространство. Напротив – узкое оконце.
Как они меня называли? Горшкова… как там? Петровна? Нет – Степановна вроде. И имя-то какое – Лидия. Горшкова Лидия Степановна, стало быть. Почему-то стало весело. Я много читала о попаданцах, эта тема была модной, особенно среди молодежи. А в департаменте по управлению персоналом, который я возглавляю вот уже пятнадцать лет, молодежи было достаточно. Точнее возглавляла. Или как? Я ущипнула себя за ладонь – таки да, не бред и не галлюцинации. Я действительно попала в другую реальность.
Попаданка, блин.
Неожиданно стало так смешно, что я вся зашлась в хохоте. Аж слезы брызнули. Чтобы остановить истерику, резко вдохнула-выдохнула, встала и подошла к окну. Оно выходило во внутренний двор, где несколько голых ясеней, большая куча песка и грузовая машина давно устаревшей модели пейзаж не украшали. Взгляд сместился в сторону, и тут на стене я увидела зеркало.
