Впервые Кора услышала про Луизу Брукс в своем «форде-Т». Они с подругой сидели в машине напротив библиотеки и ждали, когда кончится дождь. Будь Кора одна и налегке, давно бы перебежала лужайку и метнулась вверх по каменным ступеням. Но, во-первых, с ней была Виола Хэммонд, а во-вторых, они все утро объезжали округу, собирая книжки для отдела детской литературы, и весомый результат их усердия, сухой и невредимый, лежал теперь в четырех ящиках на заднем сиденье. Гроза скоро пройдет, решили дамы; подождем, чтобы книги не намокли.
А по правде говоря (думала Кора, глядя на дождь) – куда ей спешить? Сыновья на все лето уехали работать на ферму под Уинфилдом. Осенью отправятся в колледж. Жизнь без детей стала тихая, привольная; надо привыкать. Вот сегодня Делла уже ушла, а дом и без нее чистый: ни грязных следов на полу, ни горы пластинок вокруг проигрывателя. Не приходится больше улаживать ссоры из-за машины, болеть на соревнованиях по теннису, редактировать и хвалить школьные сочинения. Даже еду покупать каждый день не надо: кладовка и ледник набиты продуктами. Сегодня Алан в конторе, и Коре вообще незачем торопиться домой.
– Хорошо, что мы на твоей машине, а не на нашей. – Виола поправила свою премиленькую шляпку, пышный тюрбан, у которого с макушки завитком спускалось страусовое перо. – Говорят, закрытые машины – роскошь, но в такой дождь – прямо спасение.
Кора улыбнулась как можно скромнее. Машина была не просто закрытая, а с электрическим зажиганием. «Запуск двигателя – не женское дело» – гласила реклама. Впрочем, Алан признался, что тоже не скучает по рукоятке.
Виола повернулась и оглядела книжки.
– Отзывчивый у нас народ, – заметила она. Виола была на десять лет старше Коры – виски уже поседели – и говорила с высоты своего старшинства. – Но не все. Ты заметила, что Майра Брукс даже дверь не открыла?
Кора не заметила. Она в тот день собирала книги в домах на другой стороне улицы.
– Может, ее дома не было?
– Я слышала пианино. – Виола посмотрела на Кору. – Она даже играть не перестала, когда я постучалась. Хороша, не поспоришь.
Небо проре́зала молния. Обе женщины вздрогнули, но Кора бездумно улыбнулась. Ей всегда нравились такие вот майские грозы. Они приходят быстро; над прериями громоздятся облачные башни, их все больше; долгожданное облегчение после гнетущей дневной жары. Час назад, когда Кора и Виола еще ходили по домам, солнце жарило с голубого неба. А теперь лило так, что зеленые листья сыпались с высокого дуба у библиотеки. Сирени тряслись и качались.
– Правда Майра – унылая снобка?
Кора замялась. Она не любила сплетничать, но и с Майрой Брукс не то чтобы дружила. А ведь они вместе ходили на собрания суфражисток. И на демонстрации тоже. Но если бы Кора сегодня встретила Майру на Даглас-авеню, Майра бы и приветом ее не удостоила. И все же Коре не казалось, что это снобизм. Скорее Майра просто не замечала ее существования, причем, вероятно, дело было не в Коре. Майра Брукс никого не замечает – разве что когда говорит речь и следит, какое производит впечатление. А вот на Майру, наоборот, смотрят все. Красивей женщины Кора, пожалуй, не видела: бледная безупречная кожа, огромные темные глаза, густые черные волосы. Конечно, она еще и говорит хорошо: ровный уверенный голос, четкое произношение. Но все понимали, что одним из виднейших участников Движения Майра стала из-за внешности. На Майре ломались все газетные стереотипы о внешности суфражистки. И сразу видно, что умная, культурная. Вроде бы знает все о музыке, сочинения всех знаменитых композиторов. Умеет очаровывать. Однажды с трибуны посмотрела Коре прямо в глаза и улыбнулась так, будто они подруги.
– Я ее не очень хорошо знаю, – сказала Кора, наблюдая в залитое лобовое стекло, как люди выскакивают из трамвая и спешат укрыться от дождя. Алан поехал на работу на трамвае, а «форд» оставил ей.
– Так я тебе скажу. Майра Брукс – жуткая снобка, – Виола с полуулыбкой повернулась к Коре. Страусовое перо коснулось подбородка. – Недавно что было: она послала записку секретарю клуба. Одна из ее дочерей едет летом в Нью-Йорк, и мадам Брукс ищет ей компаньонку. Старшая, Луиза, поступила в какую-то престижную танцевальную школу, но ей только пятнадцать. То есть Майра всерьез хочет, чтобы кто-то из нас поехал с девочкой. На месяц, даже больше! – Виоле шло негодование – глаза у нее сверкали, щеки раскраснелись. – Ну честное слово! Не знаю, что она себе думает. Мы ей что, прислуга? Ирландские нянюшки? – Виола поморщилась и покачала головой. – У нас мужья, конечно, прогрессивные, но никто не отпустит жену в Нью-Йорк на месяц с лишним. А Майра поехать не может, она, видите ли, слишком занята. Ей же надо на всех диванах в доме поваляться, на пианино поиграть.
