Коммерсанты

Мальчишек во дворе много. А вот чтобы они были дружны — этого не скажешь. С утра, бывает, соберутся вместе, но разговаривать станут и поссорятся, а то еще и подерутся. Так каждый день.

Правда, Минька Добрецов и Павлик Уткин никогда не ссорятся между собой. Они и в школе за одной партой сидят, и в кино вместе ходят. Родители их тоже дружат. Когда мать Павлика приходит к Минькиной матери, вспоминают они, как гуляли в девчонках. Послушать их, так можно понять, что и они немало озорничали.

У Павлика, кроме матери, никого нет, а у Миньки есть еще старший брат — восьмиклассник Семен, который важничает и все время куда-то торопится. Успевает он только поехидничать над Минькой. Сейчас еще не так, а вот когда Минька был поменьше, Семен стаскивал его с кровати за ноги и держал вниз головой. Минька, конечно, ревел — не очень-то приятно болтаться в воздухе, а Семен пел:

Затем говорил: «Надо перевернуть пластинку», — и ставил братишку на ноги. Но Минька все равно любит Семена, потому что тот книжки интересные приносит.

Вчера, например, он принес книжку про марсиан. Минька насмотрелся картинок и долго не спал.

Ему приснились марсиане. Это были совсем маленькие человечки, как лилипуты. Они окружили Миньку со всех сторон и все пытались что-то сказать ему на ухо. Минька решил, что это самый надоедливый народ, и стал их отталкивать. Тогда один марсианин, обидевшись, ткнул его палкой в бок. Минька охнул и проснулся.

— И чего тебе не лежится! — услышал он рассерженный возглас Семена. — Все спят как люди, а ты брыкаешься и брыкаешься.

Минька промолчал, хотя и догадался, что в бок его толкнул Семен. Он повернулся к окну. На улице уже во всю светило солнышко. На занавеске мелькали черные тени. Это мимо окна шли люди. Шумный городской день начался.

— А самолет на Марс долетит? — спросил Минька.

— Нет, — сонным голосом сказал Семен.

— А вертолет, наверно, подымется?

— Слушай! Дай человеку выспаться! Тебе сегодня весь день болтаться, а мне к экзаменам готовиться.

Минька обиделся и полез с кровати прямо через брата. Тут же он получил оглушительную затрещину.

— Привыкай к вежливости, — объявил Семен.

Что будешь делать с Семеном! Такой у него характер.

Вышел заплаканный Минька во двор и вдруг видит: Павлик Уткин стоит на табуретке и прилаживает к забору старый самовар. Так увлекся, ничего вокруг не замечает. Рукава у рубашки засучены. Мастеровой, да и только! Удивился Минька и говорит:

— Чай будешь пить?

— Чудо! — усмехнулся Павлик. — Это у меня душ будет. Как проснусь утром, сразу сюда. Каждый день холодной водой окачиваться буду. Для укрепления здоровья. Погоди-ка минутку.

Он вытер руки о траву и побежал в дом, в тот самый, в котором живет Минька, только в другой подъезд. Вернулся оттуда с полным ведром воды. Минька помог ему вылить воду в самовар. Сразу же из крана на землю полилась тоненькая струйка. Затем Павлик достал из кармана проколотую резиновую грушу и натянул на кран. Теперь вода разбрызгивалась на несколько струек.

— Видишь! — с гордостью сказал он. — Погоди, еще все завидовать будут.

До чего же Павлик умный! Что хочешь может придумать. Река километрах в двух от дома. Выкупаешься и пока идешь обратно, все удовольствие пропадает. А теперь можно купаться прямо во дворе.

— И я буду приходить под душ, — сказал Минька.

— Приходи, — разрешил Павлик. — А больше никого не пустим, потому что наш душ, мы его делали.

Они полюбовались душем, пожалели, что еще холодно, купаться нельзя, и собрались было идти на городской базар, где недавно поставили карусели и где по воскресеньям торгуют всякой всячиной. Но в это время услышали суматошный крик. Оглянулись: из-под каменной арки с улицы катит прямо на них на подростковом велосипеде Олег Кусариков из соседнего, недавно построенного дома. Правда, сказать «прямо» — не совсем верно, Олег выписывал восьмерки.

— Берегись! — вопил он, не в силах остановиться.

Ребята еле успели отпрыгнуть. Переднее колесо ударилось об забор, и побледневший Олег вылетел из седла. Сначала он не шевелился, потом застонал, стал вставать. Вся щека у него была в грязи.

Павлик опомнился первый.

— Здорово тебя, — сказал он, сочувствуя и помогая Олегу подняться.

Олег зло взглянул на него, растер грязь на щеке.

— Чего разбежались? — укорил он ребят. — Ничего бы вам не сделалось, могли бы и не бежать… Чего смеетесь? Из-за вас упал. Я по той стороне ехал, ничего ехал. А вас увидал, меня и потянуло. Не помню, как около поленницы проскочил.

— Тех, кто не умеет, всегда тянет, — сказал Павлик, поднимая велосипед и любуясь им. — Увидишь впереди камень, захочешь объехать и все равно наедешь.

С этими словами он приготовился сесть на велосипед, но Олег — будто не падал — живо подскочил, вырвал машину из рук.

— Свой заимей, тогда и катайся.

Велосипед был новенький, с сверкающими на солнце спицами, с желтого кожаного сиденья спускались пушистые зеленые кисточки.

— Пожалел, — обидевшись за друга, сказал Минька.

Он тоже не мог оторваться от велосипеда. Такая роскошь смущала его.