Командарм Дыбенко

В непроходимые леса и болота урочища Зыбкое в середине XVII века бежали из Центральной России преследуемые православной церковью раскольники. Беглые старообрядцы вырубали чащобы, вспахивали делянки, осушали болотную зыбь на берегах реки Карны, обзаводились хозяйством. Они любили свое отечество и, когда чужеземцы угрожали ему, забыв старые обиды, грудью вставали на защиту. Воспользовавшись изменой украинского гетмана Мазепы, шведский король Карл XII пытался через Стародуб, являвшийся тогда пограничным городом в юго-западной части России, захватить Москву. Жители слободы Зыбкой рука об руку с поселенцами-соседями преградили пути вражеским войскам. Вооружившись чем могли, они открыли настоящую партизанскую войну: от сильных отрядов укрывались, на слабые нападали, забирали в плен. Пленных шведов и добычу, отобранную у них, слобожане передали царю Петру I, находившемуся в Стародубе.

Петр I по достоинству оценил заслуги патриотов: за преданность отечеству простил старообрядцам Зыбкова их побег из Центральной России и особым указом в 1716 году закрепил навечно за ними земли…

Минуло сто лет. Началась Отечественная война 1812 года. Новозыбков стал центром формирования ополченцев всей средней России. Новозыбковцы, действовавшие в составе Брянско-Черниговского ополчения, геройски сражались с врагами, преследовали французских завоевателей до Вислы и Одера…

В 1809 году слобода Зыбкая указом Сената переименовывается в город Новозыбков и утверждается уездным центром, входящим в Черниговскую губернию[1].

…Проходили годы, расширялись границы города. В 1885 году железная дорога связала Новозыбков с Брянском и Гомелем. Быстро стала расти промышленность, расширялись торговые связи… Только трудовой люд от новшеств не становился богаче… В маленькой деревеньке Людково, прижавшейся к окраине города, 16 февраля 1889 года[2] в семье крестьянина-бедняка Дыбенко родился ребенок, которому суждено было стать легендарным борцом за народное счастье. О жизни этого замечательного человека — Павла Ефимовича Дыбенко — и пойдет речь в книге.

Рано поутру Анна Денисовна, промаявшись всю ночь, разбудила мужа:

— Беги, Ефимушка, за Сергеевной, видать, роды подошли.

Не по летам шустрая бабка-повитуха появилась быстро и, выдворив всех на кухню, стала хозяйничать: поставила самовар, достала из сундука полотенце…

В полдень раздался неистовый крик новорожденного.

— Ишь какой горластый, — произнес дед Василий.

— Это, батя, на Руси прибавился еще один бедняк.

— По всем признакам счастливым быть парню, — сказала вышедшая на кухню Сергеевна. — Крепыш, большеголовый, лобастый, а глаза что угольки черненькие…

Мальчика назвали Павлом. Он был шестым ребенком в семье. А семья немалая — девять человек. Старшему сыну десятый год шел, а дедушке Василию восемьдесят пятый.

Ефим Васильевич Дыбенко, взбиваясь из сил, добывал хлеб насущный. Анна Денисовна вела хозяйство, ходила по поденкам. За малышами присматривал старик. Он рассказывал им были и небылицы про лесную страну, где в далекие времена людям жилось вольготнее.

— Как почуют беду — начальство ли нагрянет, стражник ли появится, — в лес подавались. А лес темный, дремучий, днем с огнем никого не отыщешь…

— И ты, дедушка, бегал? — спрашивал, уже научившись говорить, Павлик.

— Я-то? — И, помолчав, добавлял: — Приходилось. Укрывался. Чем недоимки платить было?.. Только поймали, выпороли, а недоимки внести заставили.

Жили Дыбенко в нищете. Земли полторы десятины, один суглинок. До масленицы едва хватало хлеба. Таких малоземельных бедняков много в округе… Осенью Ефим Васильевич после окончания полевых работ уходил на заработки — заготовлять осину для спичечных фабричонок, которых в Новозыбкове было несколько. Брал и ребят с собой, все же помощники, да и к труду привыкали.

Едва Павлу исполнилось восемь лет, его определили к местному богачу-коннодержателю пасти лошадей. Вставать приходилось в четыре часа утра. Работа хоть и нетяжелая, но очень уж беспокойная. Лошади молодые, резвые, на ногу легкие, за ними смотри да смотри, чтобы траву или посев в чужом поле не помяли. Случись такое, хозяин семь шкур спустит да еще жалованья лишит. А жалованье — шесть рублей за лето. Первый свой заработок Павел принес сполна и на лошадях накатался вдоволь.

Летом в семье Дыбенко трудились все, но наступала осень, а с ней новые заботы. Начинались занятия в школе, заработок сокращался. Ефим Васильевич, сам неграмотный, хотел, чтобы дети, особенно сыновья, были обучены. «Девочкам оно необязательно, — рассуждал он, — а вот парень безграмотный что слепой без поводыря».

— Учитесь, братики, теперь я помогать стану, — сказала старшая сестра Мария. Ей недавно исполнилось пятнадцать. С утра и допоздна укладывала она на фабрике спички, а норма немалая — 250–300 коробков; по ночам вместе с матерью и сестрами стирала чужое белье.

В девять лет Павел поступил в школу. Он был прилежным, способным учеником, после начальной школы перешел в двухклассное городское училище, вечером работал на маслобойне, их тоже было много в Новозыбкове. Домой возвращался усталый, злой, ругал хозяина, который заставлял их трудиться наравне со взрослыми, а платил мало.