Они шли по школьному двору. Честно говоря, ему совсем не хотелось идти к Борису. Так сильно, что он охотно бы развернулся и пошел в другую сторону.
В школьном дворе, кроме них, никого не было. В отдалении, на стадионе, раздавался лай собак. Да на территории сада, где стояли лавки, были слышны звуки смеха. Там собралась компания. Компания… Он подумал с тоской о том, что скоро придет зима. Еще одна бессмысленная, нищая и холодная зима.
– Подожди, – сказал ему спутник.
Он остановился. Спутник смотрел в ту сторону, откуда из кустов доносились странные звуки. Ладно, подумал он, закуривая сигарету, подожду…
Спутник ушел в сторону кустов. Ушел – и пропал. Как не было…
Звуки, доносящиеся из кустов, стали громче. Он услышал довольный смех своего спутника. Кажется, там вовсю идет веселье, ухмыльнулся он, живо представив себе картину этого «веселья».
Взглянул на часы. Было уже начало десятого. Скоро мать начнет волноваться…
Спутник не возвращался. Тогда он решил сам прогуляться туда, где пропал этот индюк…
Подошел к кустам. Сначала увиденное вызвало у него улыбку.
Несколько мужиков и одна шлюха. Довольно любопытно.
Он уже был готов засмеяться.
Но смех застрял в горле костью. Он сглотнул.
– Валька… – простонал он. Поймал брошенный на него непонимающий взгляд спутника. И, нащупав в кармане цепочку, сжал ее в руке.
Я проснулась поздно. То есть сначала мне показалось, что еще совсем рано. В комнате царил полумрак. Примерно около восьми, подумала я и сладко потянулась в кровати. Но, посмотрев на часы, убедилась, к собственному ужасу, что уже десять часов утра! Боже ты мой, Татьяна, а дела? А работа?
Уф… Сегодня никаких дел и никакой работы у меня не будет… Сегодняшний день указом Татьяны Ивановой лично для Татьяны же Ивановой объявлен выходным… А значит, можно продолжить блаженно возлежать под мягким пуховым одеялом и не торопиться. Я вытянулась как кошка и едва не замурлыкала от переполнявшего меня чувства блаженства. Боже, как хорошо… Как чудесно принадлежать целый день только себе, одной себе – любимой и все понимающей!
Даже тот неопровержимо гадкий факт, что погода была серой, а за окнами моросил дождь, только радовал. В солнечный день хочется пойти прогуляться, а, прогуливаясь, рискуешь напороться на очередное приключение. У меня просто дар попадать во всевозможные переплеты. Я твердо убеждена, что, выйдя на улицу, обязательно вляпаюсь в историю. Наверняка на моих глазах произойдет мощная бандитская разборка с перестрелками, плавно переходящими в гранатометание. Или случится ограбление века, причем я окажусь единственным свидетелем. Или повстречается старый знакомый, который только что узнал, что его собираются убить. Значит, придется забыть про выходной и посвятить весь день спасению. А так как, по моему твердому убеждению, приключения, как и беда, одни стараются не ходить, жди продолжений в том же духе. В течение долгого времени о выходных тогда и не мечтай…
А в дождливую погоду…
В дождь идти на прогулку глупо, посему человек огражден от нелепых встреч и дурацких приключений… Сиди дома, пей кофе, смотри фильмы. Вон сколько нераспечатанных видеокассет накопилось. А еще любимые фильмы, которые уже целую вечность намеревалась повторно посмотреть. И планы на сегодняшний светлый денек мы строить не будем. Как сложится, так и сложится!
А если все же пойти на прогулку? Вовсе не обязательно, что такое же нелепое желание посетит твоего знакомого с криминальными проблемами…
Нет, лучше все-таки от прогулок воздержаться. Дома хорошо, спокойно, уютно. Впереди – целый день… Есть ли что-нибудь более радостное?
От приятных размышлений меня оторвал телефонный звонок. Я подумала, не отключить ли его вообще, но вспомнила, что сегодня должен позвонить Мельников, потому как обещал взять мне билеты на джазовый фестиваль. А на джазовый фестиваль я хотела очень сильно. Конечно, могла бы и сама о билетах позаботиться, но, раз уж сам Андрюшка вызвался, я с радостью приняла его предложение. Терпеть не могу стоять в очереди. Даже за билетами. И вот расплата – стала телефонной заложницей. Теперь я привязана к нему, не могу его отключить и вынуждена поднимать трубку каждый раз, когда ему вздумается издать свою призывную трель. А он – навязчивый тип. Я бы даже назвала его беспардонным и наглым. Вздохнув, поплелась к телефону. Для этого мне пришлось проститься с прекрасным лежбищем и очутиться в реальности холода. Когда у нас затопят-то? Я поежилась, быстро накинула теплый купальный халат и подбежала к настойчивому телефону.
– Алло?
– Петро? – услышала я раскатистый бас. – Ты чего не идешь?
Я вздрогнула. Меня никогда не называли Петром, даже в самых страшных снах. Но глас звучал начальственно. Я почувствовала приступ вины за то, что я никакой не Петро, идти никуда сегодня не собираюсь, а зовут меня Татьяной. И Петра здесь нет и никогда не было. Причем зарекаться не могу, но отчего-то мне думается, что его здесь и не будет.
Однако эта тирада была бы наверняка слишком длинной и недоступной для понимания моего абонента. Поэтому я решила быть вежливой и лаконичной.
