После проведенной в больнице ночи я чувствовала себя так, словно не спала целую неделю. Мэл осторожно ступенька за ступенькой поднималась по лестнице, а я плелась следом и несла сумки. Ее походка утратила обычную твердость. Я боялась, вдруг она снова упадет в обморок, и поэтому держалась чуть позади, приглядывая за ней.
Мы обе молчали. С тех пор как утром она пришла в себя на больничной койке, мы едва словом перекинулись. Да это было и не нужно. Я всю ночь провела у ее постели, максимум на одну-две минуты прикрыв глаза. В отделении неотложной помощи постоянно что-то шумело, а я слишком переживала за сестру. Даже врачебный обход меня не сильно успокоил. По анализам состояние Мэл оценили как удовлетворительное и разрешили ехать домой. Но никакие анализы не помогали понять, что происходит в ее голове. Если там сейчас хотя бы вполовину столько же мыслей, неудивительно, что Мэл молчит. Но распространяться на этот счет я не стала. Все равно все разговоры взял на себя Джош, когда перед работой заехал за нами, чтобы доставить домой.
Подъем на наш этаж занял целую вечность. Мэл к этому моменту выглядела совсем измученной, и я поспешила открыть входную дверь. Придержав ее перед сестрой, я швырнула на пол свой рюкзак и ее сумку и сразу заперла квартиру. Мэл поплелась в гостиную, где тут же осела в уголке дивана. Повсюду со вчера было разбросано конфетти. Рядом с журнальным столиком валялась оберточная бумага, будто мы только-только разворачивали подарки. Вдруг на кухне что-то негромко звякнуло, и я отвлеклась на этот звук. Лив.
– Хочешь пить? – спросила я Мэл. Севший голос выдавал весь спектр чувств, обуревавших меня с прошлого вечера. Она молча кивнула, и я пошла на кухню. Наша младшая сестренка сидела рядом со столом на полу, который все еще был усыпан осколками. Кажется, она даже не услышала, как мы вернулись. Я негромко постучала по дверному косяку, чтобы не напугать ее. Но Лив все равно вздрогнула прежде, чем повернуться ко мне.
Она смотрела на меня такими огромными, наполненными страхом глазами, что сердце болезненно сжалось. Ее хвост растрепался, а лицо… Оно настолько бледное… Я засомневалась, удалось ли ей вообще поспать этой ночью.
Мой взгляд скользнул по кухне. На полу среди осколков виднелись крохотные уже подсохшие пятнышки крови, стоило их заметить, меня передернуло. Неудивительно, что Лив такая зеленая.
– Вот и вы, – сказала она. Но я услышала повисший между строк вопрос: «Как Мэл?»
Пытаясь успокоить сестренку, я выдавила слабую улыбку, хотя все внутри этому сопротивлялось.
– Врач сказала, что сейчас Мэл в порядке. Ей стоит немного отдохнуть, но, за исключением небольшого сотрясения мозга и парочки порезов на руке, все хорошо.
Лив несколько раз кивнула – кажется, ей потребовалось время на обработку информации, – и прерывисто вздохнула.
– Я только что вернулась от Чарли. Собиралась что-нибудь приготовить и увидела это. Хотела убраться до вашего возвращения, но… – Она запнулась и побледнела еще сильнее.
Я подошла к Лив, тоже опустилась на пол и крепко обняла ее. Она казалась такой маленькой. Еще меньше и ранимей, чем обычно, и мне хотелось защитить ее от всего остального мира. Я успокаивающе гладила ее по спине и чувствовала, как она понемногу расслабляется в моих объятиях. Мы просидели так в тишине несколько минут.
– Я приберусь, – сказала я, и Лив выбралась из моих рук. Ее глаза слегка покраснели, будто вот-вот нальются слезами. – Отнесешь пока Мэл стакан воды? Я ей обещала принести попить уже минут десять как. От жажды из-за нас она, конечно, не умрет, но все же.
Лив шмыгнула носом и фыркнула в ответ на мою неудачную шутку. Секунду она колебалась, но я видела в ее взгляде облегчение от того, что битые тарелки теперь не ее забота.
– Спасибо, Элла.
Я отвела спутанные пряди с ее лба. А когда она встала, налила стакан воды и ушла с ним в гостиную, сосредоточилась на беспорядке.
Всю ночь я держалась. Сидела у постели Мэл и ждала ее пробуждения, задвинув далеко-далеко все те мысли, что иначе парализовали бы меня. Но сейчас, когда наступил краткий миг затишья, а Мэл с Лив оказались вне зоны видимости, меня снова пронзил страх. Мне с трудом удавалось собрать трясущимися руками осколки. Я выбросила их в мусорное ведро и подмела самые мелкие, которые еще оставались на полу. Избавившись и от них, я оглядела кухню: работы еще хватает. Но вместо того, чтобы взяться за дело, я молча стояла посередине комнаты и сверлила глазами пол. Стоило Мэл упасть чуть иначе, задеть осколок крупнее… Я могла снова потерять человека, который так много для меня значит. Мне не хотелось зацикливаться на всевозможных «если», но вид лежащей на полу сестры… Эта картина снова встала перед глазами, сердце защемило.
