Семейные ссоры — штатный ремонт ветшающей семейной любви.
Ключевский В.О.
— Ну ладно, до завтра!
— До завтра, Дим. Созвонимся!
— А когда именно?
— Гм… ну смотри, я освобождаюсь с Лёхой около пяти вечера, объект заканчиваем. Приедем, покушаем, отдохнём. В общем, часиков в семь можно будет встретиться. Короче, я позвоню.
— Ладушки. Только позвоню — я! Вы ведь, как обычно, забудете! Я вас не первый день знаю!
— Ха. Ладно-ладно. Звони ты!
Я распрощался с друзьями и отправился домой, всё ещё улыбаясь прохожим после того диалога. Активировав меню мобильного телефона, посмотрел, сколько времени и на каком свете живу.
Прохладный ветер октября, будто назло, пронзительно веял в лицо, причём, в какую бы сторону я не шёл. Заледеневшие пальцы я усердно прятал в карманы штанов, сжимая их в кулаки.
Спрашивал себя ежеминутно: «И почему я не оделся теплее?» Ответ не прилетал мне попутным ветром и я, матерясь, тешил себя мыслью, что «у природы нет плохой погоды; просто есть люди, которые плохо одеваются». Конечно, изрядно промёрзнув и озябнув, я слабо воспринимал этот аргумент, как нечто доверительное. А вот что-либо конструктивное (особенно, чашечку горячего кофе), я б с лёгкостью принял.
Как всегда, я вышел на улицу в лёгкой футболке фиолетового цвета, узких джинсах с переливом, обвешанных разными значками и в чёрных напульсниках. Неформалом стал ещё два года назад, когда решил собрать свою музыкальную группу. Мы играли тяжёлый рок. Хорошо, что Лёшке разрешили проводить репетиции в дядином гараже. Теперь можно не беспокоиться за уши соседей, а им — о придумках наказания для нас.
И вот, иду я вдоль уходящей вниз проезжей части, а сам думаю над жизнью.
Домой теперь я вряд ли вернусь. Достали все! Начиная с бабушек, сидящих на лавочках у подъезда и постоянно обсуждающих проходящих мимо людей, и заканчивая роднёй со своими глумливыми и настоятельными поучениями, мол: «Дима (это я), сделай тише музыку!», «Почему так поздно уходишь гулять?», «Почему закрываешь двери в свою комнату?» Тьфу! Достали!
Друзьям я не стал ничего говорить о своих проблемах в семье, не тот характер у меня. Я просто мило улыбался и радовал их своим слегка наигранным, оптимистичным настроением. Что и говорить, актёр во мне пропадает. Да и к тому же, я знал уже наперёд, что услышу в ответ, если поведаю им про очередную ссору с матерью и отчимом (я его называл просто — дядей Толей). Друзья мои без сомнений скажут, чтоб я немедля шёл мириться, ведь это твоя мамочка, самый близкий человек, ну и тому подобное. Да я и сам это прекрасно знаю. Но, как бывает, гордость и эгоизм не всегда позволяют подойти к кому-либо, тем более к родным. Не говоря уж о том блюдечке, усыпанном извинениями, которые я должен им преподнести.
Сашка и Лёша — братья-близнецы, мои лучшие друзья, подающие радужные надежды в педагогике. Обратная сторона медали довольно сурова — не могу и не собираюсь выслушивать правду о себе. Характер, как уже говорил, не тот.
Я твёрдо знаю, что мама у меня хорошая, просто замечательная, и я люблю её. Но вот чего не понимаю, так это смысла лезть в мою личную жизнь, да ещё со своими нравоучениями, упакованными в обёртку сарказма и неверия в мою самостоятельность. А вдобавок к тем эмоциям, которые я получаю от проживания в Днепропетровске, где обещания властей останавливаются лишь на общих фразах и человеческой вере в лучшее будущее, я стал не доверять себе и сам.
Было решено позвонить любимой девушке — Юлечке. Может, с ней я снова позабуду о глупой и бессмысленной ссоре с матерью. Эх, снова я бегу от проблем, а не решаю их.
Юлия — невысокая, миловидная неформалочка с прекрасными узкими глазками светло-карего цвета, косой рваной чёлкой до кончика носа, с розовым бантиком и пирсингом в языке и брови. Познакомились мы не так давно, 5 ноября 2007 года на одном из популярных на то время мобильных интернет-сайтов — spaces.ru. Точную дату нашего знакомства я запомнил не сразу, да и не утруждался. Достаточно просто иметь под рукой лист бумаги и любую шариковую ручку.
Помнится, меня заинтересовал её ник — «Durko Emo». Думаю, что за «Дурко»? Что за «эмо»? Любопытство нас и свело. «Я — эмо-гёрл, — писала она в первых переписках, — самый ранимый и депрессивный человек». Я ещё тогда смеялся, не зная, что за дивное сочетание букв — «эмо». Но уже тогда удивлялся, как она способна в один миг переходить от болтливости к резкой краткости.
— Эмо, это типа готы? — писал я в ответ на её чувственные речи и частые обиды.
— Ты что, невежда! Совсем не понимаешь что ли? Эмо ненавидят себя, а готы — всех. Готы — это фее! А я люблю чувства романтизации смерти, свою депрессивность, чёрный и розовый цвет. В зависимости от настроения. Чёрный цвет, конечно, преобладает в моём образе. Это значит, что я несчастна и отвержена, ну а розовый цвет отражает радостные моменты жизни. Такое себе приближение к поп-панку. Интересно, как можно кайфовать от эйфорической грусти?
С появлением моей персоны в её скромной жизни, она чаще стала надевать одежду розовых тонов и меня это безумно тешило.
