Но нет покоя голове в венце…
У. Шекспир. Король Генрих IV
(Перевод Б. Пастернака)
Лондон, Англия, конец октября, 7.30 вечера
Он считал себя пасынком истории — жертвой воспитания, лишенного любви, непокорным юнцом, оказавшимся в чужом, жалком месте, из которого он чудом спасся. Но в конце концов, после бесконечных лет напряженной борьбы, усилий и упорства, он поднялся на самый верх своей профессии, став в определенном смысле царем горы. И с высоты своего положения он принялся исполнять роль Хранителя Пламени, факела, веры, своего королевства и владений, всего, что он знал и что ему было дорого.
Пока не явился самозванец. Почти одной с ним плоти и крови, этот родившийся в рубашке высокомерный отступник подрос, попользовался им, а затем, словно пригретая на груди гадюка, предал его, попытался низвергнуть отравленными словами, завернутыми в кое-как замаскированную змеиную кожу почтения. Это было неправильно. Это было несправедливо. Он не мог этого допустить. Слишком высоки были ставки.
Поднимаясь на лифте на четвертый этаж, он взглянул на часы. Льюис еще должен быть на месте. Значит, так тому и быть. Время пришло.
Встреча будет тяжелой, особенно для молодого выскочки, которому он так бескорыстно дал все. Все: и возможность обучаться у самых лучших и светлых умов университета, и свои собственные знания, мудрость, сердце и душу. Он стал наставником для этого мальчишки — за свою мелочность и столь вызывающее поведение он не заслуживает того, чтобы его называли мужчиной. Он учил его, направлял, был для него отцом, а в ответ его же и предали, отшвырнули прочь, как ненужный мусор. Да, при необходимости даже дьявол сможет процитировать Святое Писание. Что ж, интересно будет посмотреть, как он попытается избежать грозящего ему наказания! В конце концов, нечестивец Льюис, несмотря на свое положение в академических кругах, является его творением. А что Бог дал, то Он может и забрать.
Лондон, 7.45 вечера
Десмонд Льюис снова просмотрел список. Вроде бы все в порядке. Манускрипт и диск с копией документа спрятан в надежном месте, копия для Глории и еще одна для американца. Да, и сопроводительное письмо. Теперь, кажется, все. Его новая книга, которая, несомненно, станет настоящей сенсацией, готова. Он посмотрел на часы: пора идти на обед с Джейком Флемингом. Он услышал в приемной какое-то движение и приглушенный шум.
— Мисс Пекхэм! — крикнул он. — Перед тем как уйти, не могли бы вы договориться со службой срочной доставки посылок на утро понедельника?
Никакого ответа.
— Глория, это вы?
Льюис снова взглянул на часы. Его секретарша должна была уйти домой два часа назад. Он без конца повторял, что она имеет право на личную жизнь помимо работы, что он плохой пример в этом смысле и ей вовсе не обязательно задерживаться по окончании рабочего дня. Он, конечно, ценил преданность, но всему есть предел. Льюис был так занят, проверяя, не упустил ли он какую-нибудь мелочь, когда готовил свою книгу, что потерял счет времени. Он взял пакет, приготовленный для репортера, встал со своего красного кожаного кресла, снова поправил бумаги на столе красного дерева и направился в приемную.
— Ладно, не беспокойтесь, — крикнул он снова. — Вам не следует так поздно задерживаться на работе. Я сам все сделаю.
Когда он увидел возникшее перед ним привидение, его глаза от удивления широко раскрылись.
— Что, черт подери, вы тут делаете? — дрогнувшим голосом спросил Льюис.
Потом он заметил оружие.
Ополчась на море смут…
У. Шекспир. Гамлет
(Перевод М. Лозинского)
Лондон, конец октября
Дул холодный северный ветер, взметая с тротуаров сухие листья. Кутаясь в воротник, Джейк Флеминг выбрался из своей машины перед маленьким аккуратным домом на Денмарк-стрит, отметил их кажущиеся случайными передвижения и подумал о термодинамике, что, в свою очередь, привело его к размышлениям о природе вещей.
Одна из причин, по которым он любил этот громадный город, заключалась в том, что тот представлял собой настоящий клубок контрастов, древних и современных. Его улицы извивались хаотично и тянулись как будто из ниоткуда в никуда. Узкие, выложенные булыжником, они вдруг превращались в современные трассы. Железные дороги в стиле стимпанк[1] и всадники. Поразительная и наводящая ужас подземка. Древний камень, переходящий в современную сталь, запах мочи и жареного бекона, промышленных отходов и выхлопных газов, смешивающийся со сладким ароматом хмеля и печного дыма, вест-индской еды и свежего хлеба. Потемневшие архитектурные памятники, хранящие давно утерянные тайны.
Лондон, как Нью-Йорк и несколько других городов, был сплавом всех и вся, а не состоял из громадной массы какого-то одного народа, как Нью-Дели или Пекин. Разумеется, он нес отпечаток прошедших веков истории и достижений. И власти, сохраненной на протяжении многих столетий. А еще денег. Кроме того, он был одним из двух крупнейших морских портов Старого Света после Роттердама. Поскольку Джейк бывал здесь уже множество раз, он привык к разношерстности населения, к поразительному разнообразию товаров, к невероятной архитектуре и улицам, проложенным, казалось бы, без всякого смысла, к безумной энергии, бушующей под черными тучами, точно нескончаемый электрический ураган. И тем не менее город не переставал его удивлять. А иногда, как, например, сейчас, разочаровывать.
