Очень короткое, но нужное начало
Вообще говоря, я хотел назвать эту книжку скромно и непритязательно "Опыты". Но вовремя вспомнил, что такое название уже было. И начертано на трёхтомнике Монтеня, стоящем у меня на полке. А ещё мне было очень по душе название известной книжки философа Бердяева - "Самопознание". Но тут возникла закавыка несколько иная: у философа Бердяева явно имелось, что в себе познавать, а у меня? Я заглянул вовнутрь себя и молча вышел. Но от огорчения сообразил, что я ведь двигался по жизни, перемещаясь не только во времени, но и в пространстве. Странствуя по миру, я довольно много посмотрел - не менее, быть может, чем Дарвин, видавший виды. Так и родилось название.
Внезапно очень захотелось написать что-нибудь вязкое, медлительное и раздумчивое, с настырной искренностью рассказать о своих мелких душевных шевелениях, вывернуть личность наизнанку и слегка её проветрить. Ибо давно пора.
Мой путь по жизни приближается к концу. Душа моя чиста, как озеро, забытое прогрессом. Я эту мысль уже зарифмовал когда-то, у меня такой именно способ сохранять свои и чужие мысли. Я уже в возрасте, который в некрологах именуется цветущим. В такие годы пишут умные и серьёзные книги, но я ещё настолько не состарился. Хотя уже охотно ощущаю вечернее глотание лекарств как исполнение супружеского долга. Ну, словом - грех не занести на беззащитную бумагу все мои от жизни легкомысленные впечатления. И выпивка, конечно, мне поможет. Многие пьют, чтобы забыться, а я - чтобы припомнить неслучившееся. Как говорил Экклезиаст (цитирую по памяти) - есть время таскать камни, а есть время пить пиво и рассказывать истории. Тем более, живу я в Израиле, где и без того достаточно камней, ибо каждый приехавший сюда скидывает камень с души. Это сказал, вернувшись из Вавилонского плена, какой-то древний еврей своему столь же древнему собеседнику. Я этого, правда, нигде не читал, но, вероятно, тот древний еврей просто не записал свою мысль. И вообще, если вы в моей книге прочитаете: "как говорил Филоктет в беседе с Фукидидом" - не используйте эти слова в научных трудах, ибо летучие цитаты я обычно сочиняю сам. Однако же, я убеждён, что ежели в учёной и серьёзной книге вдруг написано, что Эмпедокл сказал нечто Филодендрону - то и это чушь собачья, ибо это сотню лет спустя сочинил какой-то третий грек, чтоб именами усопших утвердить свою сомнительную правоту. У меня, кстати, в блокноте понаписано полным-полно различных мудрых мыслей, только возле каждой есть пометка, откуда она именно и чья. И мог бы я спокойно зачеркнуть эти пометки и начинить свою книгу мудрыми словами и идеями. Но я побаиваюсь подлинных чужих цитат, ибо опасно, если книга умнее автора. Кроме того, по-настоящему глубокие мысли всегда печальны и пессимистичны, а мне вовсе неохота утолщать жалобную книгу человечества. Хотя с другой стороны, я где-то прочитал, что иметь на каждый случай подходящую цитату - это наилучший способ мыслить самостоятельно. Прямо не знаю, что лучше, - буду поступать по ситуации.
А вот действительно печальное в любых воспоминаниях - тот факт, что многое никак не выскажешь. Я вот о чём, я поясню это простым примером. Дочка моя Таня в возрасте лет четырёх влюбилась в незамысловатую пластинку "Малютка-флейтист". Она слушала её целыми днями - как только пластинка кончалась, она тут же ставила её с начала и опять изнемогала от блаженства. Вскоре она выучила текст наизусть и занялась естественным детским террором: принялась её пересказывать. Одной из первых жертв оказалась её любимая тётя Лола, сестра матери. С подъёмом и волнением излагая текст, минуты через три вдруг маленькая Таня остановилась и как-то напряжённо замолчала.
- Забыла? - участливо спросила тётя Лола.
Танька, не сказав ни слова, отрицательно покачала головой.
- Так что же ты молчишь? - обеспокоенно спросила тётя Лола.
- Здесь музыка, - объяснила ей Таня.
И я как раз об этом же: никак не перескажешь всю ту музыку, что звучала в наших душах в разные года по поводу тому или иному, а гораздо чаще - просто так. И мемуары это сильно обедняет. А ведь хочется - ох, хочется! - представить свою жизнь красиво. Нет, не приукрасить, не приврать, а именно представить. И мне снова много легче объясниться на примере или случае.
Мне рассказывал один художник, начинавший некогда в Одессе. Он сидел во дворе своего густо населённого дома и изо всех юных сил подражал художнику Поленову - рисовал одесский дворик. Там висело на верёвках разноцветное бельё, и в том числе - исподнее, конечно, ему было весело и интересно среди этого пейзажа. Вышла ветхая старушка, повернула часть бельишка к солнцу непросохшей стороной и с недоумением спросила у юнца, зачем он это всё рисует.
- Будет картина, - ответил он вежливо, - повезу её на выставку в Москву.
Старушка покачала головой и удалилась. Через минут десять она снова вышла и залатанные старые подштанники, что сохли на верёвке, заменила новыми и целыми.
- Если в Москву, - сказала она художнику,- пусть лучше будут эти.
Как раз об этом я и говорю.
К несомненным достоинствам моей книги следует отнести тот факт, что её можно читать, начав с любого места и не подряд. Включая, разумеется, возможность не читать её совсем. Но если всё-таки вы станете её листать (довольно частая ошибка у любителей воспоминаний), то наверняка наткнётесь на места, где с автором категорически не согласитесь. И закипят у вас разнообразнейшие возражения. Так вот, имейте в виду, что я заранее согласен с каждым вашим аргументом. Хотя согласие моё такого будет типа, как в истории, которую я некогда услышал.