Китаец. Незримая война

Все персонажи, события, названия являются вымышленными. Любые совпадения с реально живущими или когда-либо жившими людьми, а также событиями и названиями случайны.

«Размышление — путь к бессмертию, легкомыслие — путь к смерти.

Бодрствующие в размышлении не умирают никогда; легкомысленные, неведающие, подобны мертвым».

Будда Шакьямуни

— Здравия желаю, товарищ полковник, разрешите?

— Да, заходите, майор.

Майор Мингер сделал девять шагов в сторону моего стола. Я поднялся, чтобы поприветствовать рукопожатием подчиненного.

— Здравствуйте, Иван Борисович, присаживайтесь, — я указал на стул, стоявший справа от приставного стола, предназначенного для посетителей. Стол красного дерева был покрыт зеленым сукном и напоминал типичный стол царской охранки из художественных фильмов, рассказывающих о том периоде.

— Как дела дома? — поинтересовался я. — Как самоизоляция родственников?

— Все хорошо. Никто не болеет. Спасибо, — отчеканил мой подчиненный так, слово он играл шахматный блиц.

Майор Мингер был заядлым шахматистом. Крепкий, ростом выше среднего, худощавый. Мингеру было тридцати два года, и он работал в моем отделе с момента основания, то есть уже больше двух лет. Его заметили в Институте математического моделирования Российской академии наук за высокие аналитические способности. До этого Мингер окончил экономический факультет МГУ имени Ломоносова с красным дипломом. Кандидат математических наук, мастер спорта по шахматам. Спокойный, вдумчивый, сообразительный, настойчивый, работоспособный. Женат, растит двух дочерей. Завсегдатай воскресных шахматных турниров в Центральном доме шахматистов имени Ботвинника на Гоголевском бульваре в Москве, где среди коллег-шахматистов представляется учителем математики. Оперативный псевдоним «Мираж». Мингер был моей правой рукой.

— Чем порадуете по Василенко? — поинтересовался я, положив руки на стол.

Майор открыл принесенную с собой папку бордового цвета с эмблемой Службы. Аккуратно перебирая листы, извлек из нее семь и протянул мне.

— Нашли, товарищ полковник, вот данные, — произнес он голосом, в котором сквозила радость.

Оно и не удивительно. Это была серьезная операция, которая заняла несколько месяцев.

Я аккуратно разложил перед собой поданные Мингером листы.

— Так, — я внимательно вглядывался в названия компаний, бенефициаров и суммы. — Так, так… — удивление нарастало. — Наконец-то вся цепочка, а? — спросил я и посмотрел с улыбкой на майора.

— Да, все девятнадцать компаний. А как вам сумма?

— Так, где она у нас? — я бегло просматривал страницы.

— Вот здесь, в самом низу, — указал пальцем мой зам.

– 我的天啊![1] — удивился я.

— Да, — не без гордости подтвердил майор.

— По-китайски научились понимать? — спросил я майора, глядя на него с улыбкой, зная, что он блестяще владеет «лишь» английским и испанским.

— Так удивление на всех языках звучит одинаково, — пояснил он, улыбаясь в ответ.

— Шах и мат, — согласился я. — Удивительно, откуда такая цифра? Что-то очень много. Не то что очень, а очень-очень. Бесстыдно много. Вот уж точно: жадность — сестра таланта. Только не того, какого надо. Куда это у нас идет? — с усилием потирая левой ладонью бороду, я искал нужные графы. — Панама. Па-на-ма. Ну, что, господин Василенко, теперь как ни крутись, — я посмотрел на майора, — а жопа сзади. И мы за нее, по-моему, — я постучал пальцами по разложенным передо мной документам, — теперь крепко возьмемся. Приобщайте к оперативному делу, я доложу генералу. Возможно, передадим на Лубянку, пусть ФСБ теперь его крутят. Самое важное мы сделали. Ниточка у нас в руках. Поздравляю, — я встал, пожал руку майору. — Хорошая работа! — искренне похвалил я подчиненного за найденные офшоры губернатора Василенко и его ОПГ, которые найти уже никто и не рассчитывал.

— Иван Борисович, — возвращаясь в кресло, осведомился я. — А как так получилось, что финмониторинг и ФНС его пропустили, а?

— Схема больно хитрая, там криптовалюта замешана, это документы непосредственно из банка.

— Кто достал? — поинтересовался я.

— «Магеллан».

— Хорошая работа, необходимо отметить, — дал я распоряжение. — Вернем деньги — напишу представление на орден.

— Так он уже добыл информацию. Что будет дальше, не от него зависит, — сказал майор.

— Это общее дело. Выигрываем вместе, проигрываем (чего не хотелось бы) тоже вместе. А давайте-ка мы с вами отразим то, что Росфинмониторинг и ФНС проморгали такую рыбу, оперативной справкой и к делу приобщим. С генералом я обсужу и обращу на это его особое, — я поднял указательный палец вверх и сделал ударение на последнем слове, — внимание. Что-то мне кажется, там есть дело для чекистов, — я собрал листы и отдал майору.

— Понял, сделаем, — ответил мой подчиненный.

— Так, что по другим делам?

Мингер убрал листы в папку, отодвинул ее в сторону и открыл пухлый, наполовину исписанный каллиграфическим почерком владельца ежедневник. «Отличник и педант», — снова про себя отметил я и улыбнулся.

— Никаноров в работе, — ручка, которую держал майор, нависла над озвученной фамилией, едва-едва не коснувшись бумаги. — По нему сделали запрос в Интерпол. Дарбидзе, — ручка поползла, чтобы замереть уже над следующей фамилией. — Подбиваем материалы. По этому товарищу у нас все в лучшем виде. Вопросов не возникнет. Если только незначительные, чисто технические. Все решим. Минштольц. По нему пока пусто. У меня есть одна идея, я обдумаю, с ребятами посовещаюсь и вам доложу. Нужно привлекать «пиджака».