Когда карета внезапно остановилась, сердце Миландры бешено забилось. Прижав изящную руку к груди, она затаила дыхание. Неужели их экипаж остановил печально знаменитый грабитель Джейк Делавэр? Джейк Делавэр, который, по слухам, всегда требует поцелуя…
Я подчеркиваю «Джейк» и ставлю на полях вопросительный знак. Не уверена, что в восемнадцатом веке было в ходу это имя, но оно так подходит мужчине, не правда ли? В нем есть что-то дерзкое, намек на опасность, даже на грубость — ровно та доза, которая требуется, чтобы заинтересовать женщину. Джейк должен быть высоким и сильным, с мускулистыми руками, густыми темными волосами и точеными чертами лица. Человек с таким именем ходит в облегающих белых бриджах, просторной алой рубашке и выглядит воплощением мужского начала — никакому Томасу или Найджелу с ним не сравниться.
Я покусываю кончик ручки.
Итак, Джейк.
— Кошелек или жизнь! — Голос звучал настолько мужественно, что крохотные золотистые волоски на прекрасных руках Миландры встали дыбом от восторга.
Миландра — подходящее имя для романтической героини, оно наводит на мысль о светлых локонах и девичьем румянце. Я сделаю мою героиню грациозной и стройной, с развевающимися золотыми прядями. Иными словами, она ничуть не похожа на меня, рыжеволосую коротышку.
Миландра не ходит в старых сапогах и поношенной куртке с капюшоном. Она не падает замертво после тяжелого рабочего дня — ведь ей вообще не приходится работать. Она целый день порхает в разноцветных платьях, красуется перед зеркалом и отшивает поклонников.
Держу пари — если бы у Миландры спустилась покрышка, Джейк не потребовал бы, чтобы красотка сама полезла в грязь. Он бы мгновенно соскочил с коня, поцеловал даме ручку и немедленно взялся за дело. Ни один мужчина на земле не прикажет леди Миландре притащить домкрат и управляться самой, потому что «любая современная женщина должна это уметь». Упаси Боже. Миландре не приходится сражаться с домкратом и откручивать намертво затянутые гайки, пока ее жених дает указания по мобильнику.
Счастливица.
Хотела бы я жить в восемнадцатом веке.
Жермен Грир за многое придется держать ответ на том свете.[1]
Кстати, у карет бывают покрышки?
Надо уточнить. Не то чтобы в Западном Лондоне было много карет, но ведь, наверное, они ездят точно так же, как и машины?
Дверца распахнулась.
— Добрый вечер, дамы и господа. Прошу прощения за причиненные неудобства, но я намерен взять с вас небольшую дорожную пошлину, после чего вы вольны продолжать путь.
Миландра почувствовала, что вся дрожит, точно деревце на ветру. Неужели он ее застрелит? Или вытащит из кареты и насильно овладеет ею?
По-моему, отличное слово — «овладеть». Мною в жизни не овладевали насильно, но, судя по всему, в этом что-то есть… Джеймс, мой жених, не из тех, кто способен на такое. Если его шеф узнает, что тот кем-то овладел насильно, крышка всем шансам на повышение — в общем, справедливое возмездие. Хотя бы один из нас обязан сохранять благоразумие. Но какая женщина не мечтает быть настолько соблазнительной, чтобы мужчина перестал владеть собой?
Ну ладно, забудь о том, что бывает в реальном мире. Во всяком случае, в мире Кэти Картер. Вернемся к Миландре…
— Миледи, — произнес разбойник, взяв девушку за маленькую руку, туго обтянутую перчаткой. Миландра ощутила жар его ладони через ткань, и сердце у нее забилось еще сильнее. — Позвольте, я помогу вам выйти.
Внезапно его руки обвились вокруг тонкой талии Миландры, и она невольно прижалась к сильной груди Джейка.
* * *
В последний раз Джеймс носил меня на руках, когда я напилась и не могла подняться по лестнице. В результате бедняга потянул спину. К счастью для моего героя, Миландра легче перышка. Если Джейк растянет связки, все погибло. У меня серьезные планы на этого мужчину в пределах следующих нескольких страниц.
Когда он крепко прижал Миландру к себе, девушка невольно взглянула в зеленые глаза, которые властно смотрели на нее. Хотя нижняя часть лица разбойника была скрыта темным платком, она заметила, что его чувственные губы изогнулись в усмешке. Сердце Миландры под тугой шнуровкой корсета затрепетало, словно пойманная пташка. Когда рука Джейка скользнула выше, она ощутила…
— Кэти, ты поддерживаешь предложение?
Какое еще предложение?
Я отрываюсь от текста и с ужасом осознаю, что нахожусь на учительском собрании. Джейк исчез, а на меня выжидающе смотрят девять пар глаз.
Я запихиваю тетрадь с романом под свой учительский ежедневник, а Сирил Франклин, главный руководитель в отделении английского языка, смотрит на меня с привычным выражением досады и нетерпения, постукивая карандашом по своим гнилым зубам.
— Ну, Кэти? Ты согласна?
С чем? Что «Мармайт» — сущее объедение? Что Брэд сексуальнее Джорджа? Я рискую показаться полной идиоткой — впрочем, такое случается нередко, — но я пообещала Джеймсу, что начну жизнь с чистого листа и сосредоточусь на работе. Хватит слоняться без дела, уткнувшись в очередную книжку. Хватит носить пестрые юбки и сапоги на платформе. А главное — и Джеймс с особенным упорством на этом настаивает — хватит марать бумагу. Честное слово, я стараюсь изо всех сил, но бросить писать гораздо сложнее, чем бросить курить (слава Богу, Джеймс не знает, что я тайком курю в котельной, — он страшно злится, когда застает меня с сигаретой). Я просто не могу не сочинять. И именно поэтому тайком пишу «Сердце разбойника» в ученической тетрадке.
