Один из радостно скалящихся бабуинов передёрнул затвор автомата и выступил вперёд, тщательно прицеливаясь.
Капитан Советской армии Владимир Д., стоя на краю обрыва перед «расстрельным взводом», умом понимал, что автоматчик сейчас перережет финишную ленту его жизни. Но не было страха и отчаянья. Не пробегало перед глазами прожитое. Вместо страха было ощущение ирреальности происходящего. А ещё голова работала, как компьютер, в поисках выхода.
И надо же было именно ему попасть в эту засаду в Южной Осетии, где вовсю громыхала война. Новый лидер Грузии Звиад Гамсахурдиа огнём и мечом пытался вернуть Грузии сбежавшую от счастья жить под её демократической властью Южную Осетию.
Впрочем, лично для меня то, что именно Володька попал в эту ситуацию, как кур в ощип, было неудивительно. У него такая судьбинушка-злодейка небесами дана.
Мы учились вместе в Военном краснознамённом институте, только он на спецфаке, по арабскому языку. Во время службы в Баку его любимым занятием было доставать моих подследственных мусульман длинными цитатами из Корана, которыми он шпарил наизусть без остановки, в результате они считали его скрытым ваххабитом и религиозным авторитетом. Пару лет он проживал в Баку в моей квартире — спецпропаганду тогда жильём не жаловали, в отличие от юстиции. А когда я уехал домой, он так и остался воевать в Закавказье.
По внутренней сути Володька аналитик и философ. А по жизни — правдоруб и на этой почве склочник. Его болезненная принципиальность на грани упоротости всегда выходила ему боком. Ещё учась на физфаке в одной из областей России, он все время был в каких-то народных дружинах по наведению порядка и лез в истории то с мордобоем, то с поножовщиной. ДНД — это прямо раздолье для принципиального человека. Успешно качал права он и будучи на институтской годовой практике в Ливии, так что военный советник в городке, где он служил, не выдержал и объяснил ему доходчиво:
— Таких правдолюбов здесь не любят. У нас с такими разговор один — об камни и в море.
Ну ничего, выжил.
В Баку он некоторое время работал преподавателем военной кафедры Университета и так измотал никак не желающих учиться балбесов-студентов, что они, дети больших людей, на голубом глазу обещали его прирезать. И опять выжил.
В самый разгар резни в Баку, конечно же, именно он нарвался на толпу отморозков, которые с криком «Карабах» бросились резать русского офицера. А чего, дылда двухметровая, отовсюду виден, как маяк в ночи — бей его! А у него как раз в связи с обострением внутриполитической обстановки в кармане завалялась оборонительная граната Ф-1.
— Помирать, так с грохотом, — объявил он, вытаскивая гранату. — Всех снесёт!
Помирать бандиты были не готовы и отвалили. А Володька опять выжил.
И вот, похоже, этому везению приходил конец.
Виной всему была опять-таки та самая безбашенность и полное отсутствие ощущения опасности с его стороны. На машине с одним шофёром попёрся в командировку в самую горячую точку около Цхинвали, где располагалась советская войсковая часть.
Приехал в этот долбаный посёлок, населённый исключительно грузинами. Спросил местных пацанов, как проехать к военным. Те, змеёныши такие мерзкие, показали ровно противоположное направление. И тут же отстучали своим старшим товарищам — мол, дичь появилась, а где охотники? И на очередной улице заблудившуюся военную машину ждала засада. Проезд был перегорожен, со всех сторон посыпались с победными воплями бандиты с автоматами. А с одним пистолетом много не навоюёшь. Пришлось сдаваться.
Пленных русских военнослужащих грузинские бандиты потащили на так называемую «чёрную биржу». Этот дом — такая малина, где обитала часть банды и, главное, хранились вещи, награбленные у осетин — всё было завалено холодильниками, техникой, тряпьём. Такой вот склад мародёров на радость окрестным жителям, у которых появился магазин со смешными ценами.
Вот поставили пленных пред очи бандглаваря. А дальше разговор пошёл тяжёлый. Бандит явно красовался перед окружающими и самим собой — это такая национальная черта. И ронял сквозь зубы (дословно):
— Вы, русские свиньи, не имеете права ходить по святой грузинской земле.
Шли пространные объяснения, что это уже не первые русские военнослужащие, которые «плывут по нашей реке трупами». И пыжился пахан от самодовольства, чуть не лопался.
Потом разговоры совсем гнилые пошли. Смотрит бандюган с усмешкой на солдата:
— Ну, с офицером понятно. Ему расстрел. А тебя отпустить можем. Ты молодой.
Тут девятнадцатилетний пацан гордо выпрямляется и объявляет:
— Нет, убивать будете, так вместе. До конца.
Стальная такая основа проглянула в этом мальчишке — русская душа настоящая. Вместе в бой, вместе погибать. И не бросать своих. Не показной, а истинный героизм в безнадёжной ситуации, который никто не оценит, который так и останется с тобой до близкой смерти.
Ну а потом короткий приказ — расстрелять. И главбандит утерял к русским всякий интерес.
Его холопы запихивают пленных в грузовик. Пока тряслись на дороге, Володька увидел, как один палач другому на зуб показывает — мол, когда шлёпнут незванных гостей, чтобы не забыть золотой зуб выдрать — всё ж денег стоит.
