Я, может быть, и поостерегся бы слишком близко подлетать к этому огромному, тучному, ластоногому существу — познания мои в области поведенческих инстинктов Mirounga angustirotis, именуемых в просторечье морскими львами, весьма скудны. Однако за исполинскими его габаритами угадывалась та слишком ленивая и тяжеловесная пластика движений, та неповоротливость, что делали его внешне вполне безобидным и даже беспомощным, несмотря на то что роста в этом крупном малом было под два метра.
Под правой рукой, чуть ниже против нормы свисая с кожаного ремня, болталась кобура. Из нее торчала рукоять «Макарова». Этот образцово-показательный охранник был чем-то вроде предмета дорогой мебели, составлявшей обстановку ночного клуба, в который я заходил не так давно, прогуливая одну из своих клиенток, пышную брюнетку лет сорока. Сейчас я рвался туда с другой целью —. в одном здании с ночным клубом находились офисы различных фирм. Мне нужно было попасть в один из них.
— В шортах к нам нельзя, — обнаружил наконец охранник наличие голоса, да это был и не голос вовсе — звуки доносились словно со дна глубокого бетонного колодца.
Я пожал плечами: прекрасные шорты, из легкой серой ткани, к тому же фасон их никак нельзя было назвать спортивным. Скорее это были вполне элегантные брюки, с защипами над карманами, мягким замшевым ремнем и отворотами, но только короче обычных — чуть выше колена. Их мне на днях подарила Лис.
— Да брось ты, — примирительно заметил я, сделав попытку боком протиснуться в холл мимо груды дряблых мускулов. — Мне назначена встреча. В фирме «Кондор».
— В шортах нельзя, — повторил он, перегораживая мне дорогу и медленно опуская лапу на кобуру. — Здесь офисы солидных компаний… Впрочем, я сейчас узнаю. Как фамилия?
Я представился.
Он кивнул и, наказав ждать на улице, скрылся за роскошно инкрустированной тиковым деревом дверью. От нечего делать я двинулся к выходу из переулка и, не дойдя метров десять до угла, в который был изящно впаян парадный подъезд клуба, буквально споткнулся на ровном месте.
В стене был пробит широкий проем, оформленный в виде стеклянной полусферы. Когда я был здесь со своей клиенткой (она парковала в переулке машину), ничего этого не было. За стеклянной полусферой-витриной проступали в рыжеватом сумраке контуры крохотной комнатушки, обстановку которой составляли узкий столик, заставленный грязной посудой, тумбочка с маленьким телевизором и узкая кровать, аккуратно застеленная розовым покрывалом. Справа в покатую стену был встроен узкий же черный шкафчик, скорее всего платяной, вплотную к нему прилепился умывальник с зеркальцем, а под раковиной в кофейного цвета пластмассовом ящике я, присмотревшись, распознал биотуалет.
Единственной обитательницей этой выставочной колбы была средних лет женщина. Она походила на ненароком свалившуюся в стеклянную банку серую мышку. Правда, в отличие от мышки, дама и не пыталась выбраться наружу по скользким стенкам, а обреченно-привычно расположилась на кровати и без интереса листала какой-то иллюстрированный журнальчик, почесывая при этом левой босой ногой правую.
Я приветственно помахал ей рукой, она никак на мой жест не отреагировала. В тускло бликующем поле витрины возникло размытое отражение человека — он появился за моей спиной. От него исходил бодрый запах одеколона, настоянного на сигарном аромате, но доминировал густой настой перегара. Такое смешение стилей меня не смутило.
— Что это все значит? — спросил я, оборачиваясь.
И увидел неопределенного возраста мужчину с печальными глазами. Одет тот был в просторный табачного оттенка балахон, широкие парусиновые штаны и сандалии.
— Это перформанс. Вы разве не видите?
Он заметно шепелявил, поддергивая укороченную, будто заячью, губу и обнажая при этом плоские лопаты неестественно крупных зубов.
— А-а-а, — понимающе протянул я. — А кто автор?
— Я. — Он склонил голову набок. — Эта вещь называется «Одиночество женщины». Хозяин клуба — мой давний приятель. Я ему предложил свой перформанс в качестве рекламы. С улицы за ним можно наблюдать до семи вечера. Потом опускаются жалюзи. Но открываются вон там, — указал он на заднюю стенку колбы. — Там тоже стекло, оно выходит прямо в клубный ресторан. Вечером посетители могут любоваться.
— А почем нынче одиночество? Ну в смысле гонорара?
Лицо собеседника исказила брезгливая гримаса, демонстрируя нежелание говорить о презренном металле. Он досадливо махнул рукой:
— Откуда мне знать!.. Кажется, дирекция обещала платить ей в день что-то около десяти долларов.
— А как ей доставляют еду и питье? Или вы морите эту несчастную голодом?
— Ну что вы!.. — Он, негодуя, опять выдохнул в меня порцию горьковато-кислых паров, настолько плотных, что мне захотелось закусить. Как видно, мужчина успел с утра поправить здоровье. — Все, что нужно, я сам доставляю за стекло. — Он погрузил руку в карман штанов, извлек из него ключ с колечком, повертел его на пальце и кивком указал на маленькую железную дверь справа от витрины.
Но тут мое внимание привлек появившийся на крылечке охранник.
По глазам этого перекормленного тюленя я понял, что он ничего не узнавал для меня, наверное, даже забыл, о какой фирме я спрашивал.
![Не убий: Сборник рассказов [Собрание рассказов. Том II]](/storage/book-covers/93/93c49dd07c8d59fe12a5943cca48b6dea2ade985.jpg)
