Глава 1. Зять любит взять
Министр внутренних дел Сипягин вызвал к себе директора Департамента полиции Зволянского. Тот пришел с красными глазами: опять до трех часов утра вводил начальство в курс дел. Отношения двух сановников не складывались. Зволянский считал, что должность «затыкателя вулкана» (его выражение) нужно поручать человеку ответственному и способному к серьезной работе. Время суровое: того и гляди, шарахнет… А Сипягин — ленивый барин, добродушный, даже чувствительный. Хороший семьянин, верующий человек и монархист, государь его любит. Но к труду не способен. Охотиться с ним хорошо или в винт играть, а вот служить трудно. Пока славный малый возглавлял Комиссию прошений, это было терпимо. Служба непыльная, устоев не обрушит. Но министр внутренних дел! в тысяча девятисотом году! Зволянский в душе негодовал. Сейчас ему приходилось ездить к министру каждый вечер и посвящать его в узкоспециальные полицейские вопросы, а именно в самые важные дела карательного ведомства. Главного охранительного, от которого будущее империи зависит. После ночных бдений, окончательно одуревшие, собеседники расставались недовольные друг другом. Вот только обижаться на начальство — занятие бессмысленное и опасное. И Зволянский втайне начал подыскивать себе другое место. Обычно директоров департамента после отставки производили в сенаторы, с сохранением прежнего, весьма достойного жалования. Плохо ли?
— Слушаю вас, Дмитрий Сергеевич, — почтительно произнес Зволянский, заходя в кабинет. — Что-то срочное?
— Как сказать, Сергей Эрастович, — пробурчал Сипягин, теребя седую бороду. — Вот, ознакомьтесь. Черт знает что происходит в Киеве… Совсем жиды распустились! Мне передал эту бумагу Витте.
Директор департамента взял протянутое письмо и пробежал его глазами. Некий Афонасопуло, оценщик Киевского частного коммерческого банка, сообщал следующее. В банке творится аферизм. Директор Михаил Меринг бездумно и необоснованно ссужает большими суммами Киевское акционерное домостроительное общество. Общество строит дома в центре города, на лучших участках. Руководит им все тот же Меринг. И получается, жулик кредитует сам себя. Он заставляет Афонасопуло кривить душой и завышать цену залога. В сговоре с Мерингом состоит архитектор Шлейфер. Он председатель правления в Городском кредитном обществе, тоже занимающемся ипотекой. И одновременно партнер Меринга по строительству. Из двух банков деньги бесконтрольно утекают в авантюрные прожекты. Это все плохо кончится! В жилищном деле кризис, вновь выстроенные квартиры никто не купит. Вот-вот банки ждет банкротство. Афонасопуло писал губернатору и даже министру юстиции, но ни от кого не получил ответа.
— Дмитрий Сергеевич, а мы тут при чем? — возмутился действительный статский советник. — Пусть киевская сыскная разбирается. Дело мелкое, не нашего калибра. Еще Департаменту полиции не хватало дознавать аферы в Киеве!
Сипягин поморщился:
— И я бы так считал, Сергей Эрастович, если бы не одно обстоятельство. До Шлейфера нам дела нет. Но министр финансов не просто так обратился ко мне. Упомянутый здесь Меринг — его зять. Женат на приемной дочери Витте Софье, от первого брака покойной жены Сергея Юльевича. Хоть и приемная, а все-таки дочь! Он дал ей свою фамилию. А теперь, возможно, на нее — я имею в виду фамилию — ляжет пятно. Сергей Юльевич просит навести справки. Очень и очень осторожно.
Зволянский подобрался. Вот оно что… Тогда действительно, от поручения не отвертеться. Министр финансов Витте — первый среди равных, самый влиятельный в правительстве человек. А Сипягин — директор это знал — был его приятелем.
— Теперь понятно, ваше высокопревосходительство. Но почему мы, сыщики? Проще было бы Витте послать в Киев одного из своих доверенных лиц. Финансовые вопросы для полиции темный лес…
— Он сначала так и сделал, — пояснил Сипягин. — Как только получил сигнал, телеграфировал своему приятелю, действительному статскому советнику Немешаеву…
— Финансисту?
— Нет. Клавдий Семенович Немешаев — управляющий Юго-Западными железными дорогами. Человек в Киеве всесильный, эдакий тамошний князек.
— И что приятель? Встретился с автором письма?
— А он не нашел Афонасопуло. Тот вдруг куда-то исчез, сразу после того как Немешаев захотел с ним повидаться.
Зволянский насупился:
— Сбежал с перепугу, когда понял, что за клевету могут и спросить?
— Кто знает, — насупился в ответ министр. — Не было бы чего похуже…
— Что вы имеете в виду, Дмитрий Сергеевич? Надеюсь, не преступление?
— Меня смущает одно место. — Сипягин ткнул пальцем в бумагу: — Вот, обратите внимание. «А недавно Меринг заставил меня сделать такое, что тянет на каторжные работы». Представляете? И далее: «Доказательства у меня на руках, и я охотно предоставлю их вашему высокопревосходительству».
— Мало ли что скажешь для красного словца, — возразил Зволянский. — Хотел заинтриговать Витте, вот и сболтнул. Что-то не помню случая, чтобы за строительные аферы кому-нибудь в империи давали каторгу.
— Как хотите, Сергей Эрастович, а надо разобраться. Витте попросил, я не могу ему отказать. Теперь, когда финансисту не с кем стало разговаривать, нужен сыщик. А это уже по нашему ведомству.
