Анатолий Егорович СТЕРЛИКОВ
Камышовые странники
Повесть
________________________________________________________________
СОДЕРЖАНИЕ:
Заячья нога
Камышовые странники
Елка в Кукуе
На переезде
На том краю песков сыпучих
Гусиные перья
Бычья шкура
Словарь незнакомых слов
________________________________________________________________
ЗАЯЧЬЯ НОГА
Третьи сутки сидит Егор в землянке один-одинешенек. А землянка та затеряна среди гряд песчаных Муюнкума. Он сидит на утрамбованном полу, на пропыленной кошме*. Егор уже не плачет - он плакал долго и не может больше плакать. У него есть родители и братья, но нынче они далеко.
_______________
* Здесь и далее все слова, отмеченные звездочками, поясняются в конце книги в алфавитном порядке: смотри "Словарь незнакомых слов".
Охотник Харитон, Егоров отец, с войны пришел недавно. Он был чуть живой и на улицу не мог выйти без посторонней помощи - ему помогал братка* Володя.
- Плохо, оказывается, на войне вас кормили, - слышал Егор слова матери. - А мы ведь всю рыбу на войну сдавали, себе почти ничего не оставляли...
- На передовой добрый харч был, - возражал отец. - Кроме своей порции ели еще и за побитых. Это в госпитале зубами щелкали. Но я в основном за дорогу отощал... Свой паек поделил с беспризорной детворой. Еду и думаю: как-нибудь выдюжу. Вернусь в Муюнкум, а там - мясо под окнами бегает.
Но Харитон первое время не то что ружье - ложку не мог держать в руках. Она у него дрожала, и уха зря расплескивалась. И семья жила как прежде: мать Егора с братьями старшими ходила на узеки* поймы Чу-реки, что за барханами, долбили там тяжелой пешней* лед и ставили гнилые сетки.
Отец же все время думал про зверя, рыскающего по тугаю и саксаульникам пустыни Муюнкум. И он мало-помалу готовился к предстоящей охоте. Сидя на кошме, набивал зарядами патроны, запечатывал их пыжами.
Егор теперь вспоминает эти прекрасные часы. Как он сидел рядом с отцом, играл холодными тяжелыми гильзами, покрытыми прозеленью окисла. Ему, конечно, хотелось большего: помогать отцу. Например, наполнять мерки маслянисто блестевшей дробью и вставлять в гильзы капсюли, снаружи блестящие, пурпурные, как ягоды нитрарии*, пустынного растения. Но отец всякий раз грозил Егору шомполом, когда тот пытался добраться поближе к разложенным на кошме боевым припасам.
Харитон был промысловиком и животных убивал не потому, что это доставляло ему большое удовольствие (как, скажем, охотникам-любителям, которые почему-то иногда называют себя спортсменами), а потому, что должен был кормить свою семью и выполнять договор - привозить на склад фактории* мясо. Такая, значит, у него была работа. Впрочем, охотился он только осенью и зимой, не больше трех месяцев в году. Остальное же время - мирно рыбачил. По этой причине Харитон с семьей все время кочевал - как до войны, так и после. Весной люди покидали охотничье зимовье, перебирались на берег какого-нибудь чуйского узека. А осенью снова возвращались в свою землянку.
Но возможно, тут нужно сказать несколько слов о том, как русские оказались в казахстанских пустынях.
Сто с лишним лет назад отважные и смелые люди из центральных и южных губерний России пустились в далекие странствия. Эти люди не были путешественниками - нужда заставила их странствовать. На своих телегах, запряженных быками, они тащились по беспредельным и безлюдным степям, в надежде найти свободную, никем не занятую пахотную землю, и луга и пастбища, где, по слухам, скот можно пасти круглый год потому, что "клин зеленый" не желтеет, не иссыхает и не вытаптывается.
Некоторые переселенцы погибали в пути. Не хватало еды, порой нечем было кормить-поить скот, и людей мучила жажда. Но большая часть переселенцев добиралась до берегов Сырдарьи, Чу, Или, Каратала, Лепсы, Карабалты - этих и других больших и малых рек Семиречья и Средней Азии.
Еще тележные следы не замел песок, еще не заросли они травами, а переселенцы уже пахали землю и сеяли хлеб, строили мельницы и кузницы. И казахи-кочевники видели, как у них на глазах бесплодная земля превращается в зеленые оазисы. Переселенцев можно было обнаружить в Муюнкумских и даже Кызылкумских песках. Здесь они промышляли зверя, ловили рыбу в узеках, петляющих среди барханов.
Пришельцы не мешали степнякам, мирная жизнь кочевий не нарушалась. Поэтому казахи, давно принявшие подданство России, не препятствовали стихийному проникновению русских в свои беспредельные степи, в дебри камышовые и тугайные. Они даже видели выгоду в том, что на их просторной земле появились поселения, где прямо-таки на глазах какой-нибудь круглоглазый бородач из куска ржавого железа может выковать подкову, отбить кетмень*, без лишних слов починить колесо арбы. Эту способность русского человека ко всякому ремеслу высоко ценили кочевники.
Родители Егора как раз и были потомками семиреченца-первопоселенца, обосновавшегося когда-то в чуйских камышах*.
В январе отец и самый старший брат, Николай, перепоясались патронташами и на лошадях охотничьей фактории поскакали в глубь Муюнкума. Еще раньше на телеге уехала мать. Ее увезли в Гуляевку - вырезать аппендицит. И теперь Егор не знал, что с ней. Умерла ли она, или ей просто не на чем домой вернуться в урочище* Кукуй и она у гуляевской бабушки ждет возвращения охотничьего каравана?
