Павел ЗАЙКАНОВ
КАМНИ ПРЕТКНОВЕНИЯ
Фантастический рассказ
Степан Разумейко обладал удивительными способностями: он воспринимал отданные ему мысленно приказы вместе с информацией об их идеальном исполнении, причем так отчетливо, как если бы все это было сказано вслух. Собственная воля у него при этом настолько слабела, что он не мог никому ни в чем отказать, если существовала хоть малейшая возможность выполнить приказ или просьбу. Мысли он улавливал и в предметно-образной форме, поэтому воспринимал их даже от иностранцев.
Во времена учебы в школе Степа был самым успевающим учеником. Не находилось ни одной задачи по математике и физике, которые он сразу бы не решил, не встречалось ни одного грамматического упражнения, ни даже самого сложного текста на иностранном, с которыми он не справился бы по первому требованию учителя. При условии, конечно, если тот сам знал способ решения или перевод, - знания учителя сразу становились достоянием Степы. Но иногда преподаватель, будучи не в духе, или отличаясь дурным характером, больше всего на свете хотел, чтобы не по годам эрудированный ученик не справился с заданием. И тогда Степа, стоя у доски, упорно отмалчивался и зарабатывал "двойку".
Отношения с товарищами и одноклассниками складывались и вовсе плохо. Никто не хотел иметь с ним дело. Случалось, весь класс у него списывал. Но если у учителя возникали подозрения, он вызывал Степу и тот наедине все обстоятельно докладывал. Не мог он доносить лишь тогда, когда рядом находился товарищ, не заинтересованный в этом.
Его часто лупили и прозвали Шестеркой, обидной кличкой, что было несправедливо, так как Степа ябедничал не по собственной инициативе. Более того, всякий раз, поведав учителю о чьих-то грехах, он потом всегда искренне раскаивался, покорно унижался, если того требовали, "ел землю", набивая рот грязью, и даже соглашался расстаться с жизнью, что вызывало лишь испуг и досаду у недовольных им мучителей.
Со временем способностями Степана заинтересовались в нейропсихологическом институте, куда его и пригласили для подробного обследования.
Там он часто бывал в центре внимания большой аудитории, состоявшей из именитых ученых, исполнительных лаборантов и просто любознательных студентов. Все присутствующие одновременно посылали ему мысленный приказ, который фиксировали у себя на листках бумаги. Потом все задания сопоставлялись и сравнивались с тем, какие команды выполнял Степан. Неизменно оказывалось, что он проделывал лишь то, что исходило от большинства присутствующих, пусть даже с перевесом в один голос.
Дотошные исследователи изобретали все новые и новые тесты, и Степан, подчиняясь им, как подопытная мышь, блуждал запутанными лабиринтами, составлял в определенном порядке разноцветные кубики, шары и пирамидки, строя модели молекул органических веществ, о которых до этого ничего не слышал. Еще он нажимал всякие кнопки, проползал в темноте по хитроумно переплетенным трубам и рисовал на бумаге абстрактные фигуры. Но никто так и не смог объяснить природу его феномена. Достоверным было лишь то, что замечательные способности Степана не благоприобретенные, а тайна их природы тщательно скрыта где-то в дебрях генетических построений.
Однажды в институт прибыли два важных лица. От них за версту веяло угрюмостью и служебной тайной. Они обосновались в кабинете директора и долго изучали там личное дело Степана, затем пристально наблюдали за ним на экране монитора. В это время Степан вместе с глухонемым напарником разыгрывали нечто вроде сценического этюда на тему: "сходи туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что".
- Можно рискнуть, хотя надежды слабые, - сказал один из гостей.
- Пожалуй, - согласился другой. - В конце концов мы мало что теряем.
Директор нажал кнопку селектора и вызвал Степана.
Майор в отставке Фома Фомич Селиванов страдал бессонницей. Ни у одного пастуха на свете не сыщется в стаде столько баранов, сколько насчитал сейчас Фома Фомич, пытаясь уснуть. Было начало пятого утра. Разуверившись в успехе всех попыток, Фома Фомич встал, оделся и, несмотря на проливной дождь, вышел на улицу.
Ему повезло - когда он добрел до киоска, туда подкатила машина со свежими газетами и журналами. Фома Фомич порылся в карманах, извлек какую-то мелочь и протянул ее водителю-экспедитору.
- Сдачи не надо, - сказал он, становясь обладателем трех свежих номеров центральных газет.
Экспедитор бросил монеты в ящик, а Фома Фомич, очень довольный собой, направился в ближайший круглосуточный бар-кафе на углу Центрального проспекта и Старогородской улицы.
В баре слышались слабое гудение термостата, урчание холодильника и шорох периодических выхлопов пара из автоклава с сосисками. За стойкой дремал молодой бармен Иван Квас. Сидением ему служили картонные коробки из-под мороженых кур. Заслышав скрип отворяемой двери, Иван вскочил и ногой задвинул коробки под стойку.
- Здравия желаем, Фома Фомич! - приветствовал он отставного майора, ночного завсегдатая.
- Доброе утро, Иван, - сказал Фома Фомич. - Мне бы чайку да на зуб чего-нибудь.
Иван неторопливо повернулся и посмотрел на себя в запотевшую зеркальную стену. Двумя пальцами он поправил съехавшую набок бабочку, затем нацедил в стакан чаю, извлек из холодильника яйцо всмятку, добавил к этому картофельную соломку и подал майору.