Смейтесь, смейтесь. Мне, "Дедушке" ЦГВ не до смеха. Светят мне 2 года дисбата, и дослуживать потом. Сижу я на железнодорожных рельсах с двумя "черпаками" и думаю о маме, думаю о том, что не я приеду к ней в обещанный мне комбатом отпуск, а приедет она ко мне с "передачей" и со слезами на глазах. И такая меня тоска берет, что хоть вой. "Черпакам" то ерунда наказание – отсидят на губе суток по десять, и дослуживать. У меня же перспектива – трибунал.
И вот что интересно, как я, пока еще свободный человек, солдат, рядовой советской армии буду сдаваться властям. Нахожусь я в чужой стране, нужно идти в посольство, однако посольство в Столице, а я в жопе – это в переносном смысле, т. е. в провинции, хотя и в прямом смысле я в ней тоже. Ну не посольство, консульство, или любая воинская часть, так ведь до нее добраться нужно. Если по дороге в воинскую часть остановит патруль, значит, я не явился с повинной, а бежал, скрывался. И в этом случае, точно неизбежен трибунал.
«Вам скажут, что находчивей Мюнхгаузена нет» – в данном случае, не обо мне.
Но ранее везло!
В 1985 году встретила меня страна Чехословакия приветливо. На пересылочном пункте, в "поле" березки как в России, сырая ветреная погода, каша гречневая с тушенкой, пахнет солярой, костры в бочках, брезентовые тенты, палатки, куча военной техники, как будто фильм снимают. Чего то, однако, не хватает!? А вот чего! Бардака меньше. В России, то ЕГО хватает!
Служить за границей почетно и чистенько! Служить, же в элитной части, за границей – почетно, чистенько и … «геморно». Потому как служба тут по уставу. За границей, конечно, порядка больше. Мамы менее беспокоятся о своих сыновьях проходящих службу в ЦГВ, ГСВГ, … и счастливы когда их дети попадают в элитную часть. Открою мамам тайну. Дедовщина в элитных частях за бугром тоже существует, но правда «с человеческим лицом».
В России, из-за разгильдяйства дедовщина беспорядочна и порой жестока.
В элитных же частях, и тем более за границей, от дедовщины зависит качество боевой подготовки. Не полы тереть, не туалеты мыть, не свеклу и бульбу собирать учит дедушка, а боевой техникой управлять. Ну, а без пиз-улей управлять сложным устройством не научишь. Командиры с задачами по воспитанию "молодого" личного состава не справляются, хоть они и уставом в нос тычат (буквально). Дедушки, можно сказать, обеспечивают обороноспособность Родины.
Повезло мне с воинской частью – элита. Повезло и с воинской специальностью – механик-водитель установки ПВО. Комплекс КУБ. Пять танков, четыре с ракетами один «с зеркалом». С «зеркалом» это главная машина. В ней командир батареи. И тут мне свезло, именно на эту машину я поступил «мазутой». «Мазута» то есть механик-водитель, потому как все мы грязные, всегда в мазуте и соляре.
Далее, счастливая звезда продолжает мне светить. Мой танк лучший в полку, самый боеготовый. Все-то у него работает, все-то у него не битое, не гнутое, весь прям сверкает, как новенькая «шкода». За что спасибо предшественнику "мазуте".
А чего хорошего то в том? Так ведь в Советской Армии любят показуху. Смотр в ЦГВ – всё лучшее на смотр, штабные учения в ЦГВ – всё лучшее на учения, проверка войск – все лучшее к проверке. А это значит, что я "мазута" за полтора года службы объездил со своим танком, который весь прям сверкает, как новенькая «шкода» пол Чехословакии по железной дороге, правда вот, только в крупных городах не останавливался. Увольнительных заграницей нет, торчат два года в казармах служивые и света белого не видят. А у меня – свобода, в рамках железнодорожного вагончика конечно, с выходом на станциях.
Напомнил сам себе случай про новенькую «шкоду». Где то после года службы, очередной выезд в «поля». Полк стоял в населенной местности, деревни разбросаны тут и там. Полигон, совсем маленький находится в лесном массиве. Дорога к нему идет лесом, через две деревни, которые примыкают к лесу. Молодые механики-водители, необученные еще пиз-лями «дедушек», бывало, сносили на танке загородки. Так аборигены построили бетонные заборы вдоль деревень. Но танк не грузовик, то тут, то там в бетонных заборах дыры. Очень смешно за курами гоняться на танке. Идешь (то есть едешь) вдоль забора, из дырки выскакивает курица, видит танк куриными ошалелыми глазами и от него вдоль трассы. Она же курица, мозгов то нет свернуть. Бежит вдоль трассы. А я газку прибавил. Чую сейчас сдохнет – отпустил. Курица бежит, отдыхает. И так раза три. Комбат суровый мужик. Скажет, бывало: – Хватит дураё-биться. Приказ! Я сбавил скорость.
Проходим деревни, идем походным строем к полигону. Я в голове колонны. Трасса сквозь лес, с закрытыми поворотами, то есть не видно того, что за поворотом. Трасса узкая два грузовика с трудом разъедутся, а уж танк то занимает всю ширину дороги. Скорость километров 40, для многотонной гусеничной машины это много. Я когда «слоном» был, дерево тонкое снес на меньшей скорости, не заметил даже, бардачок у танка потом кувалдой правил. В общем, скорость приличная, легкий туман, повороты «закрытые». Подхожу к повороту, и Б-дь! Чех на новенькой «Шкоде» на меня, я на него. Глазищи чеха выросли за секунду как у страуса. Растерялся селянин. Руки с руля, закрывается ими, как будто спасение в этом есть. И я, не совру, струхнул. Но рычаги во второе положение и на себя. Танк чуть на дыбы. Хорошо дорога: грунт, на асфальте протащило бы ровно до середины новенькой шкоды. А чех видимо, и ноги с испугу к телу притащил, снял с педали газа. И шкодовка в сантиметре от бронированной машины, так чуть бочком остановилась.
