Северная Англия, июнь 1306 г.
— Боюсь, ночью будет дождь, — с серьезным видом заметил лорд Генри Либур, граф Арундел, придерживая своего коня и направляя его поближе к лошади, на которой ехала его жена, чтобы стук копыт не заглушал его слов. — Опять в замке посреди двора разольется огромная лужа грязи, зато это очень хорошо для будущего урожая.
— Дождь? С чего это вы взяли, милорд? — Леди Фиона умерила ход своей лошади, подстраиваясь под шаг жеребца мужа, и взглянула ему в лицо с насмешливым недоумением. — На небе ни облачка, которое могло бы испортить такую прекрасную погоду.
— Дождь обязательно пойдет, миледи, — уверенно подтвердил Генри. — У меня ноют кости, а это безошибочный признак.
В виде подтверждения он похлопал рукой по бедру и поморщился. Фиона недоверчиво посмотрела на чистое, безоблачное небо и покачала головой. В такие минуты, как никогда, остро ощущалась разница в возрасте между ними — двадцать пять лет. Только старик мог говорить о боли и ломоте в костях накануне дождя или снегопада.
Как только эта не слишком приятная мысль пришла ей в голову, Фиона погрузилась в раздумье. Генри во всех отношениях был замечательным мужем. В замок Фиона попала совсем девочкой. Ее взяли в услужение к покойной жене лорда, и тогда-то она и научилась манерам настоящей леди. Через пять лет его жена умерла от родильной горячки, тогда Генри и удивил Фиону, попросив ее стать его женой и приемной матерью для его маленького сына.
Родившись в простой бедной семье, Фиона вздохнула с облегчением, когда отец дал свое согласие на столь неравный брак. Она была счастлива. Брак позволял ей не только остаться в замке, который она уже считала своим родным домом, но и стать в нем хозяйкой.
Многие недоумевали, ради чего было выходить замуж за человека со скромными средствами и намного старше ее, но положение графини Арундел придавало вес в обществе, чувство уверенности и самоуважения. Хотя Фиона почитала своего мужа, но в глубине души не могла не признавать, что вышла замуж не по любви. Тем не менее со временем она действительно полюбила мужа, причем не из-за чувства долга.
Как бы там ни было, но такая жизнь ей нравилась.
Взгляд Фионы скользнул по верхушкам деревьев, сквозь кроны которых пробивался солнечный свет, и остановился на окружавших ее деревьях. Было уже по-летнему тепло. Деревья и кусты усыпала сочная зелень молодых листьев, тогда как на земле лежал ковер прошлогодней пожухшей листвы.
— Посмотрите, Генри, какие чудесные цветы девичьей ромашки, ее еще называют маточной травой! — воскликнула Фиона. — Пожалуйста, давайте остановимся, я их соберу. Два работника с кухни заболели, у них жар и сыпь. Я пробовала лечить их обычными средствами, но все бесполезно. Добавлю ее в мазь, она должна помочь.
Взволновавшись, Фиона так резко натянула поводья, что лошадь встала на дыбы.
— Эй, осторожней, а то еще упадете с лошади, — предостерег ее Генри, вовремя поддержав ее в седле сильной рукой.
Благодарно улыбнувшись и поосновательнее усевшись в седле, Фиона выпрямилась. Она была достаточно умелой наездницей. К счастью, рядом с ней находился Генри, готовый поддержать ее в нужную минуту.
Как только лошадь успокоилась, граф взглянул в ту сторону, куда указывала Фиона, — на небольшое белое облачко распустившихся цветов.
— Разве это девичья ромашка? На мой взгляд, это самые обыкновенные маргаритки.
Фиона улыбнулась. Генри много знал и многое повидал в жизни, но в лечебных травах и цветах совсем не разбирался.
— Желтая середина и белый венчик. Да, очень похожи, но можете поверить мне, сэр, это не маргаритки.
— Конечно, я верю вам, Фиона. Просто наша прогулка и так затянулась. Меня ждут дома дела. А не могли бы вы приехать сюда завтра, я послал бы вместе с вами слуг.
— Но, Генри, это ведь не столько цветы, сколько лекарство. Кроме того, слуги очень больны, боюсь, как бы завтра не было уже поздно. Чем раньше они получат лекарство, тем больше у них шансов выздороветь.
Генри покорно вздохнул.
— Бог знает, Фиона, вы единственная женщина во всей Англии, которая стала бы так переживать из-за слуг.
Улыбнувшись от приятного сознания своей победы, Фиона ответила:
— Но, сэр, разве не вы сами учили меня быть как можно более внимательной к слугам. Сейчас я их соберу и положу в свой седельный мешок, а что не поместится — в ваш.
Граф молча спрыгнул с коня и, ловко подхватив жену за талию, когда она начала спускаться вниз, опустил ее на землю. На краткий миг их взгляды встретились, и Фиона, повинуясь внезапному порыву, нежно поцеловала его в кончик носа.
— Нахалка, — шутливо воскликнул Генри.
Из груди Фионы вырвался смешок, а потом она звонко рассмеялась. Смех гулким эхом полетел между стволами деревьев, вспугнув стаю птиц.
— Подожди меня здесь, — строго велел Генри, передавая ей поводья обеих лошадей.
Фиона согласно закивала головой. Они находились на своей земле, но в их неспокойные времена не стоило забывать о разумной осторожности.
Граф медленно шел к тем деревьям, под которыми росла маточная трава, внимательно оглядываясь по сторонам. Устав стоять на месте, лошади замотали головами и, сделав несколько шагов к образовавшейся на опушке леса луже, начали из нее пить. Подождав, когда они напьются, Фиона привязала их поводья к ближайшему дереву. Обернувшись к Генри, она нетерпеливо ждала от него знака.
