Недалеко от обрамленной колючим кустарником грунтовой дороги, на которой вряд ли могли бы разъехаться две встречные машины, Энсон наконец обнаружил дом, скрытый густыми, тянувшимися в обе стороны от обшарпанных ворот кустами. Он вылез из машины, подошел к воротам, чтобы проверить, туда ли попал, и его внимание привлек окружавший особняк огромный роскошный сад, похожий на конкурсную работу какого-то одержимого садовника. На одном акре земли этот художник сумел разместить все: и гладкую, как бильярдное поле, лужайку, и маленький фонтанчик с искусственным водопадом, и огромные клумбы с пунцовыми тюльпанами, и заботливо огороженные желтым штакетником деревца.
Энсон постоял немного перед воротами, любуясь садом, потом внимательно осмотрел сам дом, вид которого резко контрастировал с окружающим его садом. Двухэтажный особняк был построен из кирпича и дерева и покрыт красной черепичной крышей. Поблекший зеленый фасад шелушился под лучами солнца, ставни на окнах почернели и сгнили, пыльные стекла помутнели, медный дверной молоток покрылся зеленой плесенью, а на крыше не хватало чуть ли не половины черепицы.
Энсон еще раз посмотрел на сад, затем отступил на шаг и прочел написанное на воротах большими буквами название «Майрест». Расстегнув молнию потрепанного кожаного портфеля, он вытащил полученное утром письмо и еще раз перечитал его.
«Майрест, Прютаун.
«Нэшнл фиделити иншуренс корпорейшн»,
Брент
Уважаемый сэр! Не могли бы Вы прислать ко мне на этой неделе представителя «Нэшнл фиделити», желательно между 14 и 15 часами? У меня есть кое-какие драгоценности общей стоимостью около тысячи долларов, и мой супруг настоятельно советует мне застраховать их на случай утери или кражи. Буду рада воспользоваться услугами Вашей компании. Примите заверения в моем глубочайшем уважении. Мэг Барлоу».
Энсон толкнул ворота, припарковал машину на бетонной подъездной аллее и зашагал к дому. Тяжелые черные тучи заволокли небо. В хмуром призрачном свете сад казался таинственным.
Часа через два польет, глядя на тучи, с раздражением подумал Энсон, взялся за грязный молоток и дважды постучал в дверь. Через несколько секунд в доме послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Энсон увидел стоявшую на пороге Мэг Барлоу.
Он вряд ли смог бы описать словами чувства, охватившие его при виде этой женщины, но ему почему-то показалось, что он уже никогда не забудет этой встречи…
Впервые Энсон познал радости любви в 14 лет. Он был глубоко убежден, что все женщины сравнительно легкодоступны, а когда обнаружил, что это не совсем так, то решил не тратить время и силы на ухаживания и комплименты, предпочитая просто покупать любовь и ласку за звонкую монету. Но это было нелегко, ибо влекло его к женщинам дорогим и респектабельным на вид, а зарплата страхового агента явно не соответствовала его запросам. Второй слабостью Энсона были скачки, где судьба тоже довольно редко бывала к нему благосклонна, так что приходилось подчас потуже затягивать пояс. Но денег все равно не хватало. Однако практичность, житейская сметка и внешнее обаяние в конце концов обеспечили Энсону теплое местечко в филиале страховой компании «Нэшнл фиделити», обслуживавшем клиентов, живших в трех небольших, но процветающих калифорнийских городках: Бренте, Лэмбсвиле и Прютауне. Расположены они были в идеальном для коммерческого животноводства районе, где большинство фермеров имели как минимум по два автомобиля и охотно страховали жизнь и имущество, так что зарабатывал Энсон неплохо. Однако все его деньги мгновенно уходили из рук, как вода между пальцами, а в последнее время финансовое положение страхового агента стало просто угрожающим. Как раз перед отъездом в Прютаун Энсон разговаривал по телефону с Джо Дунканом, своим букмекером, и от этого разговора остался неприятный осадок.
– Послушайте, Энсон, – сказал ему Джо, – вы не забыли, сколько мне должны?
– Конечно, нет, Джо. Я помню. Вы получите с меня все до последнего цента, клянусь вам…
– За вами около тысячи долларов, – на всякий случай напомнил Дункан. – Жду до субботы. Если не вернете, придется вам поговорить с Джерри, это я вам обещаю.
Джерри Хоган служил при Дункане кем-то вроде инкассатора. В прошлом чемпион Калифорнии в полутяжелом весе, он прославился своей огромной силой и фантастической жестокостью. Стоило какому-нибудь должнику замешкаться с возвращением причитавшихся Дункану денег, как Хоган немедленно брался за дело, и тогда спасти проигравшегося беднягу было невозможно: «инкассатор» отделывал его так, что врачи лишь растерянно разводили руками и воздерживались от гарантий полного выздоровления потерпевшего.
Впрочем, из-за тысячи долларов Энсон не стал бы так расстраиваться. Эту сумму всегда можно было занять у друзей. Но, кладя трубку, он вспомнил, что на нем висит еще один долг: восемь тысяч долларов Сэму Бернштейну, ростовщику из Брента. И угораздило его поставить на скачках на аутсайдера! Вот и полагайся теперь на сведения из первых рук. Жулики с ипподрома шепнули ему, что можно сорвать сто к одному, а кляча возьми и приди последней… Сейчас вторник, и через пять дней Дункан потребует свою тысячу. Что же, отдать можно. А вот восемь тысяч Бернштейну… Впрочем, тут время терпело, и все же Энсона мало-помалу стала охватывать тревога. Неделя началась неважно, настроение было паршивое, и если б не природный оптимизм, то он и вовсе пал бы духом. Но теперь, когда он стоял на пороге старого дома и смотрел в прекрасные глаза его хозяйки, к нему вместе с предчувствием какой-то доброй перемены вернулась уверенность в себе.
