Изумрудный трон

«Рассматривая тысячелетнюю историю хаоса, непросто определить, кто безумнее — Моисей с его страстью обладать Изрой, или Теургиат с попытками затушить эту страсть кровью младенцев. По размышлении приходится признать, что обе стороны действительно достойны друг друга».

Саламах Инги, «Наедине с мыслями», 1087 год от создания Триединой Церкви.

Звёзды горстями усеяли ночное небо над бескрайней Бадакайской степью. Редкие светлые облака, которые быстро уносил осенний ветер, никак не мешали Эктару Ректу любоваться холодным огнём небесных очей. Клирики говорили, что через них за людьми приглядывают боги, но Эктар относился к этим рассказам скептически, предпочитая смотреть на звёзды сквозь призму эстетизма.

Сегодня он созерцал звёздное небо с особым чувством. Возможно, он наслаждается его красотой в последний раз.

Воин опустил голову и вздохнул, выпустив облако пара. Бряцая доспехами, к нему подошёл солдат с гербом семьи Рект. Остановившись напротив, он отдал честь. Эктар кивнул, разрешая доложить.

— Дивайн Рензам занял позицию у стены в тылу. У него всё готово. Он сказал, что готов встретить врага, как только тот проломит стену. Обещает, что будет придерживаться плана.

Неуверенно кивнув, солдат умолк.

— Что-то ещё? Договаривай.

— Он велел передать, что у вас родился второй внук.

— Что? Почему я не знал раньше?

— Он хотел сказать это именно сейчас, чтобы вы не лезли зря в самое пекло, когда всё начнётся.

Эктар почувствовал, как тягостную пустоту в груди заполняет светлая радость. Саммас — это хорошо, но второй внук….

«Надеюсь, я успею с ним понянчиться».

— Поэтому постарайтесь выжить, дивайн Эктар, — добавил солдат.

— Передай моему сыну, что у него есть надёжное прикрытие сверху.

Солдат отдал честь и удалился. Эктар привалился к стене, прикрыв глаза и крепко запечатлевая в себе этот момент.

— Дивайн Эктар, — рядом раздался мягкий голос джустикария Карранса.

Старый рефрамант открыл глаза. Насущные проблемы мгновенно вытеснили из головы сентиментальность. Клирик стоял на гладком мраморном полу наблюдательной площадки, дрожа от холода и страха. Тонкая бело-зелёная сутана не спасала от пронизывающего ветра; молитвы трём богам, естественно, не смогли повернуть назад армию врага, которая медленно растекалась по равнине в нескольких сотнях шагов от стен города-крепости Треаттис. В руках юноша держал символ Триединой Церкви — серебряный ключ с тремя ушками.

— А, Карранс. Вы приняли решение? Мои люди доложили, что тоннель, ведущий за холмы, абсолютно цел. Вы ещё можете вывести горожан из города и направиться вглубь страны. Там вас встретят регулярные части.

— Дивайн, почему бы вам прямо сейчас не последовать за нами, пока армия Алсалона не начала атаку? — спросил клирик вместо ответа. — Ведь у армии Алсалона нет кавалерии. Мы сможем оторваться от них и воссоединиться с подкреплениями из других пограничных крепостей.

Соблазн последовать совету юноши был велик. Эктар подумал о втором внуке. Потому покачал головой.

— Нет. Я не позволю алсалонским войскам пройти через Бадакайскую Стену безнаказанно. Счастье, что после прорыва на севере они решили завернуть сюда, вместо того, что бы сразу устремиться вглубь Изры. Мы будем держать Треаттис, пока не победим или не поляжем все до одного. Можете в этом не сомневаться, джустикарий.

— В таком случае мы останемся здесь. По крайней мере, на время.

Эктар выгнул бровь. Карранс упрямо склонил голову.

— Солдаты будут сражаться лучше, зная, что им есть, кого защищать. Давайте посмотрим, чем обернётся штурм. Вдруг случится чудо, и дивайн Беррун подоспеет на помощь? Если же дела будут совсем плохи, я поведу горожан через тоннель, как вы и хотели.

Воин испустил тяжкий вздох.

— Молюсь, чтобы вашими устами говорили Боги.

Снизу донёсся низкий трубный звук. Мгновение спустя ему вторила тяжёлая и размеренная барабанная дробь.

Началось.

— Идёмте, джустикарий. Моисей начал штурм.

Эктар взбежал по ступенькам на наблюдательную площадку, самую высокую в городе, и упёрся металлическими руками в парапет. На нём были надеты отливавшие салатовым пластинчатые доспехи. На поясе справа висели ножны с мечом, слева — деревянный жезл длиной с руку, с прозрачным кристаллом на верхушке. За плечами в устрашающе массивных наплечниках величественно развевался длинный зелёный плащ. Карранс стал рядом, наблюдая за огненной массой людей, которая рассредоточивалась внизу, в тысяче футов от крепостной стены. Лицо юноши выделялось в полумраке ночи бледным пятном.

По степи вдоль стены прокатилась невидимая волна магии, сделав её цвет чёрным. Травяной слой порвался на лоскуты, раздался в стороны и обнажил растущие горы из спрессованной земли, которые стремительно принимали форму стен, брустверов и навесов. Алсалонские стрелки, вооружённые дальнобойными луками, засели в вырытых окопах и под навесами. Над траншеями появились наведённые рефрамантией каменные мостки, по ним побежала лёгкая пехота, вооружённая скимитарами и небольшими круглыми щитами.

Защитники и атакующие сделали залп из луков. В воздухе медленно встретились две тёмные волны стрел. Разминувшись, они устремились вниз колючим ливнем. Лучники обеих сторон укрылись за стенами и под навесами. Лёгкая пехота Алсалона начала гибнуть, однако даже не подумала повернуть назад. Солдаты бежали, спотыкались, падали, снова поднимались и продолжали бег. Десятки оставались лежать, пригвождённые к земле хлёстким дождём из стрел. Никто не повернул назад. Это был неотвратимый штормовой вал из обезумевших людей.