Волнения, вызванные не только бездарным управлением министров и советников Изабеллы, но и корыстолюбием и интригами ее ближайших родственников, постепенно разрастались. Близкая связь вдовствующей королевы с Санта Мадре не могла скрыться от народа. Когда же был объявлен чрезмерно строгий приговор обществу «летучей петли», имевшему многочисленных приверженцев среди народа и связанному с высшими слоями общества кровными узами, то утром 17 июля 1854 года разразилась буря.
Войска под предводительством О'Доннеля и Дульче двинулись на возмутившийся город, но не для помощи встревоженному губернатору, а чтобы присоединиться к клику народа: «Да здравствует королева! Смерть министрам! Смерть графу Сан-Луису!»
В Монхской долине собирались недовольные полки Конхи и Мессины.
На улицах происходили стычки. Мужчины и женщины голыми руками срывали с королевских зданий железные решетки и вооружались ими. На их бледных изможденных лицах был ясно виден отпечаток голода. Вскоре шум и крики стали слышны на всех улицах.
На Плацце Майора разъяренная толпа бросилась на арсенал. Первыми пали часовые, затем ликующая толпа приступом взяла ворота и вооружилась ружьями и кинжалами.
Столица Испании была взбудоражена: двери и окна закрывались, на улицах звучали выстрелы, на площадях Изабеллы и Пуэрте дель Соль ломали мостовую для строительства баррикад.
Сотни железнодорожных рабочих — французов, которых правительство привлекло в Испанию, а потом из-за недостатка денег лишило работы, тащили двери, балки, тележки и доски, и через несколько часов кварталы города, в которых находились казармы, были отрезаны. Мужчины и женщины повязывали себе на голову или руки красную повязку и шли на баррикады, а между тем народ все прибывал.
Казалось, что правительством овладели страх и отупение. Наконец, оно приказало вывести войска против бунтовщиков. Прим умолял королеву распустить кабинет и пойти на уступки толпе. Мария-Христина и ее сторонники, напротив, призывали королеву к новым строгостям и насильственным мерам. Дрожащей рукой подписала Изабелла приказ, предложенный растерявшимся графом Сан-Луисом. Одну часть армии велено было вести на военных, занявших Мадридскую равнину, а другую, под командованием генералов Роса де Олано и Орибе, на разъяренный народ.
Произошло страшное столкновение. Крики толпы сливались с грохотом оружия. На улице Мунеро народ изрубил часовых государственной тюрьмы и, празднуя победу, освободил членов «летучей петли», выстроив от тюремной ограды до противоположных домов высокую баррикаду из карет, камней и загородок. Завязалась кровопролитная схватка. Хотя солдаты и видели, что их ведут на смерть, они вынуждены были броситься на баррикаду.
Кровь лилась ручьем. Вопли о помощи, хрип умирающих и крики сражающихся неслись с двух сторон.
Олоцага напрасно увещевал толпу. Взбунтовавшемуся народу уже было мало того, что он освободил приговоренных к казни, ему хотелось смерти ненавистных советников королевы, лицемерных мошенников в орденах и с титулами.
«Долой Сан-Луиса!», «Долой Марию-Христину!» — раздавалось на всех площадях. Этот грозный крик вместе с гулом сражения долетал до самого дворца.
С каждым часом толпа все росла, и целые полки переходили на сторону народа. Приказание обстреливать Мадрид не могло быть выполнено, так как все возвышенности вокруг города заняли восставшие полки. Сопротивление королевских войск ограничилось уличными стычками и кровопролитными рукопашными боями.
Площадь Пуэрта дель Соль превратилась в поле сражения и была устлана мертвыми, площадь Майора плавала в крови, а неистовый рев черни, забрызганной кровью, все усиливался.
Рос де Олано и Орибе не могли больше выдержать этого зрелища, когда брат шел на брата, и они объявили маршалу Серано, что их отряды возвращаются в казармы, за что герцог де ла Торре обнял генералов.
— Я предвидел это, и сердце мое обливалось кровью, — сказал он. — Дай Бог, чтобы это страшное семя принесло золотые плоды свободомыслия! Да просветится королева Испании и отныне станет более доверяться своим верным слугам, чем лицемерным советникам!
Франциско Серано с большим трудом удалось добраться до дворца. Толпа грозно подступала к нему все ближе и ближе.
Изабелла находилась в верхней комнате своего флигеля, из окон была видна Валекасская равнина. Стоя рядом с королевой, испуганная маркиза де Бевиль поднимала руки к небу, а старая дуэнья Марита плакала от страха и горя. Кормилицу и инфанту тоже привели в эту комнату. Кроме них, при испанской королеве осталось только несколько адъютантов. Изабелла смотрела в подзорную трубу и следила за войском. Маленький трусливый король ползал на коленях в дворцовой капелле. Тревожный шум улицы долетал и до него, и чем ближе звучали выстрелы, тем ниже и чаще становились поклоны короля.
Патеры Маттео и Фульдженчио еще вначале восстания закутались в длинные плащи и бежали через парк. Монахиня Патрочинио последовала их примеру. Благочестивое общество встретилось за высокими стенами улицы Фобурго, предоставив королеву, короля и весь двор их судьбе.
