Из Лондона в Москву

Опубликование частного дневника требует некоторого пояснения. Я всегда вела дневник, подробно описывая даже ничем не примечательные дни, но всё же я не писатель. Я даже испытываю чувство неловкости, что осмелилась встать вровень с теми, кто публикует свои тоненькие книжки после непродолжительной поездки в Россию. Мои воспоминания не претендуют на всестороннее освещение событий в России. Я посетила только Москву, где главным моим увлечением было создание портретов, а не политика.

Мои впечатления о большевизме и о воззрениях большевистских вождей складывалось из мелких деталей, чаще всего – случайных наблюдений. Например, когда однажды меня спросили, какую позицию занял бы Бернард Шоу в новом Кабинете лейбористов, то они очень удивились, что этот вопрос вызвал у меня только смех.

В Англии есть люди, которые негодуют по поводу моих скульптур Ленина и Троцкого. А в Москве многих возмущал тот факт, что я вылепила бюст Уинстона Черчилля и выразила желание запечатлеть в глине Де Аннунцио.

Но я, прежде всего художник, и поэтому меня интересует внутренний мир человека, а не его политические убеждения. Я люблю человечество таким, какое оно есть, со всеми своими сильными сторонами и слабостями, устремлённостью и страхами, честностью и недобросовестностью, благородством и подлостью. Если я и увидела в большевистских вождях нормальных людей, способных к пониманию и проявлению доброты, то это, скорее всего, потому, что им не чуждо ничто человеческое. Они такие же люди, как и все.

Мои собственные политические убеждения расходятся с точкой зрения мистера Ллойда - Тем не менее, во время званного обеда я оказалась рядом с ним за одним столом и очень приятно провела время, рассуждая на отвлечённые темы, совсем не касаясь политики. Вполне возможно, что и Премьер-министру это тоже доставило удовольствие, поскольку наша беседа предоставила ему возможность отвлечься от повседневных забот. Похоже, что некоторые советские высокопоставленные лица, с которыми мне приходилось общаться, были также довольны, и даже в большей степени, чем мистер Ллойд Джордж, возможностью просто поговорить с человеком, а не вступать в политические дискуссии. Особенно этим отличался Троцкий, очень образованный и открытый человек, в беседах с которым мы вообще не касались Революции!

Перед отъездом в Россию, мой кузен Уинстон Черчилль и Амброуз МакЭвой (Ambrose McEvoy - английский портретист - Ред.) посетили мою мастерскую. Незадолго до этого, во время совместного ланча с МакЭвоем, он рассуждал о том, что мне не следовало открыто встречаться с представителями большевистских эмиссаров в Лондоне, и рекомендовал никому не говорить о предстоящей поездки в Россию. Я помню, что Уинстон назвал большевизм крокодилом, которого надо либо застрелить, либо тихонько обойти, чтобы не потревожить. Но мне показалось, что ему самому нравился первый вариант. Тем не менее, я всегда любила его как брата и восхищалась его бесспорным мужеством и целеустремлённостью. Хотя наши мнения не во всём совпадали, мы всегда находили общие темы, и нам было интересно вместе.

Однажды, во время работы над его бюстом, он задумчиво сказал мне: «Клара! У тебя самое завидное положение в мире: ты – женщина, ты – художница, ты свободна, и у тебя есть дети». Он часто спрашивал меня: «Ты понимаешь, как тебе повезло?». Я же сомневалась, что для женщины самым ценным в жизни является её талант. Да, конечно, всё самое хорошее и интересное, всё, что я ценю в этой жизни, пришло ко мне через мой труд, моё творчество.

Я не всегда работала, поэтому в моих дневниках есть места, посвящённые смене настроений и малоприятным событиям. На страницах дневника я писала о том, что недовольна своим воспитанием. Не каждый готов рассказать о себе. Но меня часто спрашивают, почему я стала работать.

Когда-нибудь, не имея больше сил заниматься скульптурой, на закате своей жизни я стану писать книгу. В ней я честно, шаг за шагом, опишу события своей жизни. Не все захотят прочитать эту книгу, потому что в ней будет говориться не только о счастливых событиях. А многие не любят сталкиваться с реальностью.

Должна признать, что я попусту растратила несколько лет своей жизни. Как и большинство сверстниц, я воспитывалась на том, что девушке моего круга достаточно знать французский язык, делать маникюр и заботиться о причёске, чтобы удачно выйти замуж и прожить потом счастливую жизнь. Я не торопилась с замужеством. Чем больше ко мне приходило осознание того, что от меня ожидали выгодно выйти замуж, тем больше мне хотелось остаться старой девой. Помню, как однажды летним вечером я шла через площадь домой. В одном из домов окна были широко раскрыты и портьеры подняты вверх: там давался бал. С улицы музыки было совсем не слышно, и поэтому вращавшиеся в молчаливом танце фигуры выглядели нелепо. Я словно увидела себя со стороны. Это произвело неизгладимое впечатление. Жизнь казалась скучной, бесцельной и пустой тратой времени.

Вскоре я надолго уехала в Италию. В маленьком рыбацком селении я училась любить и понимать людей. Под небом Анакапри, вдали от туристских троп, а особенно в Риме и Флоренции, где нас повсюду окружают прекрасные творения искусства, а не просто миниатюрные обнажённые фигурки в бассейне, я прониклась любовью к скульптуре. Когда служитель музея поворачивался ко мне спиной, я касалась своим пальцем мраморного тела, при этом руки у меня дрожали, а сердце было готово вырваться из груди.