Вступление
Павла Голобурды
Кшиштоф Конколевский пользуется заслуженной славой человека, который возвел польский репортаж в ранг художественной литературы. Менее известно, что параллельно из-под его пера выходили произведения с большей или меньшей долей вымысла.
Родившийся в 1930 году, Конколевский дебютировал на страницах печати в возрасте 16 лет; получив журналистское образование, начал с публикации в молодежной прессе заметок на бытовые темы (о литературном творчестве мечтает герой его более позднего романа «Заметка», пишущий в газеты блестящие короткие тексты), занимался криминальной тематикой (первыми книжными изданиями стали детективы, по опубликованному в 1969 году «Преступнику, который украл преступление» был снят популярный фильм); от журналистики перешел к репортажу, а впоследствии — к прозе (в его романах много автобиографического материала). Он испробовал разные виды повествования, но высокого композиционного мастерства достиг в малой форме: среди его рассказов есть абсолютно законченные произведения, занимающие неполную страницу.
Об авторской концепции Конколевского ясно говорит уже само название сборника, из которого взяты публикуемые ниже тексты: «Документальные сказки». Основные черты его прозы: глубокий психологический анализ, в равной степени опирающийся как на факты, так и на впечатления чуткого наблюдателя, поразительно точная, детальная реконструкция событий, эмоциональная напряженность, лаконичность и живость диалогов. (По рассказу «Игра в Агнешку» были поставлены спектакли в театре и на телевидении.)
Имя Кшиштофа Конколевского часто объединяют еще с двумя звездами польского репортажа — Рышардом Капущинским и Ханной Кралль («три К»), хотя сам он с этим не согласен. Как его репортажи (в том числе знаменитый сборник 1975 года «Как вы теперь поживаете?» — цикл бесед с нацистскими военными преступниками), так и документальные произведения, будь то книга о Мареке Хласко или нападении банды Мэнсона на дом Романа Поланского, либо портрет-интервью с выдающимся репортером Мельхиором Ваньковичем, входят в классический фонд польской «литературы факта». Конколевский открыл читателю кулисы убийства органами безопасности ксендза Ежи Попелушко, представил собственный, отличный от авторского, взгляд на события, побудившие Ежи Анджеевского написать «Пепел и алмаз», а сравнительно недавно описал историю семейного мафиозного клана в маленьком провинциальном городе. В Народной Польше его книги печатались огромными тиражами в престижных издательствах, но после 1989 года отношения с новой властью не сложились; сам он полагает, что большую часть дверей перед ним закрыла книга «Мертвое кладбище», посвященная еврейскому погрому в Кельце в 1946 году, поскольку его версия этой трагедии противоречит официальной. В любой провинциальной библиотеке есть комплект самых известных книг Конколевского, однако новые проходят незамеченными. Лишь недавно солидное издательство занялось переизданием большинства его детективов и репортажей, но в прессе признаков славы и уважения искать не стоит. Хотя репортерской интуиции писатель не утратил: тому свидетельством, в частности, трехтомный цикл «Генералы погибают в мирное время» об оставшихся нераскрытыми таинственных политических убийствах. К сожалению, хотя польская литература факта сейчас в почете и читатели охотно берутся за книги Мариуша Щигела, Яцека Хуго-Бадера или Войцеха Тохмана, Кшиштоф Конколевский в 2012 году не смог найти издателя для своих воспоминаний. Тем ценнее его сегодняшняя российская публикация[1].
Я буду посредницей между вами и особой, которая не может назвать своей фамилии. Назову ее Агнешкой. Она хочет, чтобы мы обговорили условия вашей с ней встречи. Речь идет о мерах предосторожности, которые ее бы удовлетворили. Она уже десять лет скрывается. Ее разыскивают, поскольку она сбежала из психиатрической больницы. Вы согласны? — спросила меня пани М.
— Предлагаю устроить встречу в моей квартире. Здесь мне лучше известно, что происходит вокруг, самое удобное время — когда все уже вернулись с работы, а час прогулок с собаками или прихода гостей еще не наступил — между половиной пятого и шестью. Вы подъедете на такси к самому дому, войдете в лифт, а я буду ждать у приоткрытой двери…
— Из первоначальных переговоров с Агнешкой, — сказала пани М., — я поняла, что она предпочла бы встретиться в открытом месте, например, за Гоцлавским аэродромом, где все видно издалека, а не в замкнутом и заранее выбранном помещении. Не уверена, что она согласится с предварительно установленной датой. Мы с ней связываемся по телефону. Я не знаю, где она живет, могу лишь догадываться, что где-то на окраине Большой Варшавы. В письмах, которые она пишет в разные инстанции, указан какой-то адрес, она действует через разных людей, но сама никогда у них не появляется, мне кажется, что и свою корреспонденцию уже давно не забирает. У нее нет документов, она не пользуется своей фамилией, только псевдонимом, никуда сама не приходит, звонит из автоматов.
