ВЛАДИМИР МАРАМЗИН
ИСТОРИЯ ЖЕНИТЬБЫ ИВАНА ПЕТРОВИЧА
Повесть
«Двое несчастных, находящихся в дружбе, подобны двум слабым деревцам, ко- торые, одно на другое опершись, легче могут противиться бурям и всяким неистовым ветрам».
Козьма Прутков
Часть I
ЧУЖИХ СУТЕЙ
— ...однако ты ее не круши, пусть она будет моих сутей, а об остальном уговоримся.
— Ладно... пусть она будет твоих сутей, а моих статей.
Саамские сказки
Глава первая
ИВАН ПЕТРОВИЧ
1
Иван Петрович смотрел на свои фотографии детства. В возрасте двенадцати лет он понравился сам себе больше всего. Это был мальчик с состриженными коротко волосами, не кидающийся чужому взгляду и без особого даже на это желания, с лицом, исходящим вовсю чистотой. Эта чистота >— как в чужом совершенно ему человеке — показалась Ивану Петровичу удивительной. Это была не вялая чистота мечтателя, не любителя жить, оттого, что это трудно; и не от желания казаться чище, чем он есть, — просто в этом возрасте представлялся ему натуральный человек, не умеющий жить по-другому, как в чистоте, а она за то и платила лицу тем, что ровно светилась в нем, привлекая других. Эту чистоту очень скоро разрушили — лет за десять, и всю основную вину полагал он на женщин, к которым вскоре он начал тянуться, думать о них, обжигаться на искренном к ним отношении, на своей горячности, получая взамен очень точное знание правил игры.
— Так никогда же им этого не прощу! — думал Иван Петрович в запальчивости, — но как-то всё забывал не прощать.
2
Вообще Иван Петрович был человеком на редкость правдивым, и это часто ему шло во вред. Сначала он учился на инженера-электрика, дошел до третьего курса, но никак не мог себе представить электрон. Понимание электрона все усложнялось, и немногие представляли его себе в полной мере, какой он такой? -— и волна и частица.
— Да вы бы поверили, и дело с концом, — говорили Ивану Петровичу все.
— Нет, — отвечал Иван Петрович печально.
— Как же поверить, если я не представляю? Я не могу, значит, быть инженером, если я не представляю себе электрона.
— Да примите же его как аксиому! — говорили ему и смеялись над ним.
— В это надо поверить однажды, и всё, — убеждал Ивана Петровича замдекана.
— Да чего там ломаться-то, надо поверить! — говорили ему ассистенты, студенты, профорг, комсорг, парторг, инженеры, гардеробщица, мать, лаборантки, буфетчица тетя Наташа, вахтер в проходной и кондуктор в трамвае.
— Нет, не могу, — отвечал виновато Иван Петрович. — Я уж должен представить. Ведь электрон же, — на нем все основано, все электричество!
Так он и ушел с инженерного факультета. Стал экономистом.
Глава вторая
ССОРА
Иван Петрович поссорился со своей знакомой женщиной, про которую все порывался сказать сам себе: моя любимая женщина, да все не выговаривалось почему-то никак.
Чего-то она от него каждый раз добивалась >— непонятно чего, и была недовольна. Отчего недовольна? «— Иван Петрович не знал, а разбираться подробно ему не хотелось.
В ссоре он взял и ушел от нее. Возмущения он не испытывал, просто надо было уйти в тот момент и легче всего это сделать, вызвав в себе возмущение -— он и вызвал. Стукнув дверь, он пустил свои ноги по лестнице, перешел быстро двор и остановился перед улицей.
Ах, глубоко построенная ссора >— это счастье! Это такая на полном дыхании жизнь, только трудно, должно быть, всем в этом признаться, и такое признание несет в себе практически не пользу, ибо могут быть люди, которые, в это поверив, начнут еще ссориться слишком уж часто — но пусть они помнят, что ничего не следует делать себе специально, к тому же подобное мелкое опасение не должно быть помехой (к сожалению, все-таки часто бывает) искренним признаниям о себе человека.
Вот и опять он был на улице, вернее, ощущал, что он на улице, было у него такое острое понятие об этом.
Прощальное солнце уходило на закат. Все кругом потянулось к легкому, синему цвету.
Иван Петрович почувствовал в теле какую-то грусть, постоял немного и сел на скамейку.
В это время на улице с ее освещением и теплым воздухом легко получить настроение на грустной основе.
Но он удержался, он встал и пошел своими томными ногами по асфальту. Рядом такими же томными ногами шли другие, переходили улицу не по углам, а вольно; свободный автобус, натыкаясь на них, тормозил, шел толчками, и от этих толчков два стоявших пассажира гуляли по автобусу вдоль и поперек.
Солнца не было больше, но было тепло, он пошел очень быстро, чтобы воздухом сбить с себя это тепло, почему-то быстрее пошли и другие, но воздух легко нагревался об них и ничуть никого не холодил, а даже хуже.
На углу, где Иван Петрович всегда поворачивал, он заметил окно. Он и раньше всегда обращал на него внимание, потому что оно было очень большое и закрытое всегда заметно плотно.
Первая рама была теперь раскрыта на три створки, и вторая рама тоже, и в каждой раме отворены форточки, которые входили одна в другую. Столько створок обнаружилось вдруг у окна, и вот их все распахнули для воздуха, который нисколько не отличался по теплоте от домашнего, от родного, и все же был чем-то лучше его, может, шире.
![Трое спешат на войну [журнальный вариант]](/storage/book-covers/19/19a60efbeaaf0f5c146f6db4d885c2a0566b8c34.jpg)
![Смешнее, чем прежде. Рассказы и повести [Сборник юмористических и сатирических, но в основе бытописательских рассказов.]](/storage/book-covers/55/55f507dfe27c0bca27e0cac163f470330d0578e8.jpg)
![Блондин обеего цвета. Взаимная повесть. [Сюрреалистический рассказ]](/storage/book-covers/cc/cc01d50891e88b815fe5b6da3e9a4238cb42aa88.jpg)