Дорогой (ие) читатель (и)!
Десять месяцев назад я не знала, что пружина из матраса может послужить самодельным оружием, а стержень из бачка унитаза – молотком.
Десять месяцев назад я никогда бы не подумала, что обоняние может настолько обостриться, что тяжелый запах собственного дыхания выдергивает даже из крепкого сна, а вареный рис обладает совершенно ясным ароматом, не слабее жареного попкорна.
Десять месяцев.
Тому назад.
Я никогда не задумывалась, насколько важен свет – и как без него алогичные мысли, словно крысы, грызут мозг, сводя человека с ума.
У меня также не было никаких причин предполагать, до какой степени я узнаю себя: маслянистый запах собственных волос, соленый привкус крови и четкое ощущение немытого тела (когда всю кожу покрывает ороговевший слой клеток и зуд, словно от ползающих по конечностям муравьев, доводит до исступления).
Можете звать меня Джейн N. Ради сохранности собственного рассудка я решила не раскрывать имя. Соответственно, имена всех других людей и названия мест – также выдумка. Я хочу рассказать историю в деталях, но не смогу, если придется до паранойи опасаться, что меня вычислят. Истории я люблю, но до сегодняшнего дня написать свою не пыталась. Хотя меня просили, и не раз. Киноагенты и издатели предлагали шестизначные суммы, только бы получить полный доступ к тому, что случилось за семь месяцев моего отсутствия. Я всех их послала подальше. Хочу сделать это сама, на своих условиях.
Может, я повела себя как стерва.
Но мне все равно.
Год назад в таком случае я бы запела совершенно иначе. Тогда меня волновало чужое мнение, а еще я верила в человеческую доброжелательность.
Теперь же я девушка, которая спит в шкафу с ножом под подушкой и никому, кроме себя, не доверяет.
Все говорят, мне нужно полечиться. Но у терапевтов свои цели, наименьшая из которых – помочь мне. Они просто хотят залезть ко мне в голову, прославиться на громком деле, продать полученную информацию желтым газетам и оплатить обучение своих детей. Я уже говорила, что параноик? (Вроде да.) В любом случае становиться чьим-то источником заработка я не собираюсь. Лучше сама все расскажу. А потом, однажды, кто знает… Возможно, мои слова уберегут какого-то беднягу от тех же ошибок, что совершила я.
Искренне ваша,
Джейн N
Тем утром, десять месяцев назад, шел дождь. Я помню, потому что рано встала в надежде отправиться на пробежку. Но минутная стрелка дошла до четверти девятого, а небо упорно не желало проясняться. На улице были сплошь лужи, а я только-только купила новые кроссовки – фиолетовые «найки» с ярко-зелеными вставками и толстыми розовыми шнурками. Забавно сейчас о них вспоминать; если бы я так не тревожилась о чистоте новой обуви, то не потеряла бы почти год жизни.
Уже стоя в костюме для пробежки, я отвернулась от окна, понимая, что облака внезапно не рассеются, солнце волшебным образом не покажется, а покрытые сине-зеленой радужной пленкой бензина лужи в ближайшие минуты не высохнут.
Мне так хотелось выбежать в восемь. Надеялась увидеть симпатичного парня, который тоже бегал по утрам. Мы кивали друг дружке, пересекаясь у фонтана, всегда примерно в половине девятого. Отважится ли он выбежать в дождь? Может, просто послать все подальше и надеть старые кроссовки?
Я уже пошла за ними, когда на телефон пришло сообщение от Шелли.
«Сюрприз! Вернулась домой из чертова кемпинга на день раньше. Вкратце: оч надо повидаться. В 9 норм? В «Омлете и всем таком»? Спасем мой потерпевший крушение ДР».
Как я отреагировала? Пришла в восторг. Я больше недели не видела Шелли, свою лучшую подругу. Но не прошло и двух секунд, как мозг пришел в себя, и я вспомнила: подарок-то остался на работе.
«Давай чуть позже? – написала я. – Иду на пробежку».
«Пожаааалуйста», – ответила Шелли, сопроводив сообщение кучей хмурых смайликов.
Мне не хотелось ее разочаровывать. У подруги и без того выдалось на редкость дерьмовое лето – и встреча семнадцатого дня рождения в унылом кемпинге с семьей, обожающей распевать шлягеры, к тому же совершенно без сотовой связи, определенно счастья ей не добавила.
«Ау! Ты там?» – позвала Шелли.
Я глянула на часы. Если выйду сейчас, успею заскочить в магазин, забрать подарок и явиться в «Омлет и все такое» к девяти. «Увидимся на месте», – ответила я.
Мама уже встала и сидела за кухонным столом в халате с узором из снежинок (ну и что, что на дворе лето?).
– Привет. – Она подняла глаза от своего журнала «Вяжем с умом». На обложке был портрет какой-то ошпаренной курицы, вяжущей шарфик, причем полотно сильно смахивало на вспученный попкорн. – На пробежку собралась?
– Уже нет.
– Отлично, тогда можем поболтать за чашкой кофе.
– Прости, некогда. Поболтай с папой.
– Ага, только он еще в кровати, соня эдакий. – Мама скривилась. – Похоже, наши воскресные посиделки остались в прошлом.
– Не пора его поднимать?
– Я уже пыталась. Он вчера допоздна работал… лег далеко за полночь.
