I. Взгляд на взаимные отношения церкви Греческой и Латинской
Времена византийских патриархов Фотия (в IX в.) и Михаила Керулария (в XI в.) совершенно справедливо считаются эпохой, когда случилось действительное разделение Церкви на Восточную и Западную. Но нет сомнения, эта взаимная вражда двух сестер–церквей улеглась бы, сгладилась бы, — с течением времени между ними возникло бы если не единение, полное и всецелое, то по крайней мере установились бы более или менее миролюбивые отношения. Но этому не суждено было последовать. Причиной этого были все новые и новые столкновения, какие имели место во взаимных отношениях между греками и латинянами в остальное время существования Греческой империи в XII, XIII, XIV и XV веках. Обстоятельства эти не только не способствовали к умиротворению вражды между двумя названными Церквами, но еще более усиливали взаимный антагонизм.
При взгляде на историю Восточной церкви с XII по XV вв., т. е. до падения Византии, хотелось бы прежде всего объяснить, чем обусловливалось прогрессивное возрастание нерасположения церкви Восточной и Западной, и в каких примечательных фактах это отражено.
Одним из значительных факторов, содействовавших такому отчуждению двух родственных по своей вере народов — греков и латинян — были крестовые походы, начавшиеся с конца XI века и продолжавшиеся до исхода XIII века. Западные крестовые походы Довели нерасположение греков к латинянам до высшей степени напряжения. Прежде всего эти походы имели то следствие, что они наводнили Греческую империю разного рода предпринимателями с экономическими задачами, выходцами с Запада, повредившими экономическому благосостоянию Греции.
Нам нет дела расследовать, отчего это зависело, только несомненно, что с этого времени промышленность, торговля и капиталы переходят в Греческой империи к иностранцам. Правда, и до этого времени, в особенности венецианцы, заметно забирают в свои руки коммерческие дела в Греции; но с XII в. это стало каким‑то Роковым законом для греков. Латиняне появились во всех городах и местечках Византийской империи; в Константинополе они заняли Целые кварталы. Но что всего хуже: это были люди все денежные, в сознании своего богатства смотревшие с презрением на греков. Один греческий историк XII в. (Киннам) замечает о венецианцах: имея право вести торговлю безданно, беспошлинно, они, «скоро и без меры разбогатев, сделались заносчивыми, стали обращаться с (нашими) гражданами будто с рабами и обращались так не только с людьми из низших сословий, но и с теми, которые пользовались у греков большими почестями».[1] Другой греческий историк XII‑XIII вв. (Никита Хониат) говорит вообще о тех же венецианцах: «Они целыми толпами и семьями променяли свой отечественный город на Константинополь, размножились здесь и усилились, приобрели огромное богатство и стали выказывать дерзость и гордость, так что не только враждовали к грекам, но не обращали внимания на царские угрозы и предписания. Их наглости превзошли всякое терпение».[2] Разумеется, греческий народ не мог питать любовь и сочувствие к разбогатевшим за его счет и притом крайне зазнавшимся латинянам. Это чувство легко могло примешиваться к тому чувству нерасположения, какое уже существовало у греков вследствие недавно произошедшего религиозного разрыва между Восточной и Западной церквами. По обычаям того времени, при учреждении каждой иноземной торговой фактории, прежде всего воздвигали церковь, потом уже вымащивали площадь, строили дома, лавки и магазины. Фактория представляла из себя нечто обособленное, замкнутое, имевшее в центре у себя храм, где совершалась служба по обычаям и обрядам Западной церкви, где совершали литургию на опресноках, пели и читали в символе: filioque и пр.[3] Как было не чувствовать к этим богатым и гордым латинянам сильнейшей ненависти, ведь они, имея свои церкви, своих священников, без сомнения, смотрели на себя как на единственных истинных христиан среди общества еретиков. С другой стороны, и латинянам в данном случае открывался повод еще более презирать греков, так как греки на презрение отвечали презрением и избегали латинского богослужения. Таким образом, наплыв иностранцев–латинян на Восток в эпоху крестовых походов был одним, хотя и из некрупных, но все же камнем преткновения, о который все больше и больше разбивалось религиозное единение греков с латинянами. — Главная причина, почему крестовые походы служили к возрастанию вражды между данными Церквами, заключалась, впрочем, не в этом, а в варварстве, грабеже и убийствах, какими сопровождались для греков эти походы рыцарей Креста. Самый первый же крестовый поход наводит ужас и оцепенение на греков. Неужели это наши братья христиане? Вот вопрос, который невольно приходил на мысль каждому греку, когда он видел крестовые полчища, предводимые Петром Пустынником, Готшальком. Эти передовые толпы крестоносцев уже с первого раза предубеждали православных против западной набожности и благочестия. Их путь ознаменован был таким варварством, какого никак не ожидали греки. Первые крестоносцы — это были люди, принадлежавшие к низшему, грубому и испорченному классу общества. Конечно, грекам, выносившим на своих плечах всю тяжесть этого похода, было не до вопроса: были ли это лучшие люди Запада или же подонки общества? В них видели они лишь злодеев, пришедших с Запада с целями, однако же, самыми священными; ненависть с этих крестоносцев переносилась на весь христианской Запад. От первых крестовых дружин подданные Греческой империи потерпели, по мнению историка крестовых походов Мишо, более, чем сами турки от их первых подвигов.
