История кочевых народов, их племенных объединений и государств, а также взаимоотношений с оседлыми соседями с античного времени привлекала внимание исследователей. Изучение различных кочевых общностей, основанное на комплексном привлечении источников, позволило в последнее время подготовить целый ряд фундаментальных трудов по этой сложной проблематике. В результате открылась возможность для создания обобщающих трудов, раскрывающих исторические закономерности развития и существования кочевых культур. Каждая обобщающая работа позволяет не только подвести определенные итоги и отметить мелкие и крупные достижения, но и выявить существующие пробелы в изучении определенного вопроса. Последнее исследование такого рода принадлежит перу С. А. Плетнёвой.[1] В сжатом и динамичном Введении к работе автор, в частности, выделяет три существующих направления при изучении кочевников в трудах современных историков. Одно из них — анализ политической истории на основе письменных источников; другое базируется на этнографических материалах и рассматривает экономику, быт и культуру; третье, используя археологический и лингвистический материал, также исследует бытовые и культурные особенности кочевых обществ.[2]
К трем выделенным С. А. Плетнёвой направлениям можно прибавить четвертое — историко-географическое. Если первые три характеризуются подчас детальной разработкой даже мелких вопросов и наличием большого числа монографических исследований и статей, то четвертое разработано крайне слабо. Между тем вопросы исторической географии кочевых союзов и государств позволяют дать более отчетливое представление о них не только во времени, но и в пространстве. Владения кочевников нередко представляются немереными просторами бескрайних степей без привычных оседлым жителям ориентиров. Эта картина резко меняется при историко-географическом анализе всего комплекса известных источников. Обретает четкость государственная территория и ее внутренняя структура; вырисовываются пограничные линии, в степях появляются оседлые населенные пункты, передвижения кочевников обретают строгую закономерность, связанную не только с природными, но и с социальными особенностями общества. Выяснению этих [3] аспектов в отношении Золотой Орды и посвящена настоящая работа. Основу ее составляет рассмотрение вопросов политической исторической географии. Экономическая география Золотой Орды представляет самостоятельную проблему, для успешного раскрытия которой необходимо более углубленное археологическое изучение многочисленных городищ XIII–XIV вв. Поэтому в предлагаемом читателю исследовании этой стороне жизни золотоордынского государства уделено минимальное внимание.
В хронологическом отношении работа охватывает период, четко ограниченный двумя датами, имеющими ключевое значение не только для политической истории Золотой Орды, но и для территориально-географической оценки государства. Первая дата — 1243 г. — фиксирует начало формирования в степях между Дунаем и Иртышом нового монгольского государства, верховная власть в котором принадлежала дому Джучидов. Вторая дата — 1395 г. — является той вехой, которая окончательно убедила современников в полном крахе военно-политической доктрины Чингизидов и несостоятельности идеи создания мировой империи. Именно этот рубеж отмечает резкий перелом во внутриполитической, экономической и общественной сферах государства. Сложившаяся ситуация незамедлительно получила соответствующее отражение на изменении различных географических аспектов, в первую очередь территории и границ. Попытки Тохтамыша воссоздать былое величие Джучидов закончились фактическим истощением материальных и людских ресурсов, резким упадком ремесленного производства, сведением к минимуму внешнеэкономических связей и уничтожением обширных районов с оседлым городским и сельским населением. Ясно различимые качественные изменения, произошедшие в самом конце XIV в., позволяют обоснованно говорить о совершенно новом периоде в истории наследия Джучидов, к которому уже довольно трудно применить название Золотая Орда. От этого государства действительно осталась лишь орда кочевников, которая дробилась на всё более мелкие части. Вторая стадия истории Золотой Орды укладывается в рамки XV в., но начало ее относится к последним годам XIV столетия, когда в степях начал действовать энергичный и поначалу удачливый временщик Едигей. Достаточно напомнить, что выигранная во многом благодаря его решительности битва на Ворскле (1399 г.), видимо, вселила определенные надежды на будущее золотоордынской аристократии. Однако сбыться им не было суждено. Изучением этого периода предполагается в дальнейшем продолжить настоящее исследование. [4]
Глава первая
Источники и историография
Изучение Золотой Орды является одной из традиционных тем русской и советской исторической науки. Интерес к ее истории связан с решением целого ряда конкретных проблем, касающихся не только путей развития самого кочевнического общества, но также и его взаимодействия с окружавшими оседлыми народами. На протяжении длительного времени Золотая Орда играла особую, крайне реакционную роль в политическом, общественном и культурном развитии разнообразного и многочисленного населения обширного историко-географического региона. В конкретно сложившейся исторической ситуации XIII–XIV вв. особую и наиболее длительную тяжесть монгольского гнета испытали на себе русские земли. Однако в историографическом разрезе оценка влияния проводимой золотоордынскими ханами политики рассматривалась далеко не однозначно. В трудах отдельных крупных представителей дореволюционной науки Золотой Орде, в частности, приписывалась роль фактора, ускорившего консолидацию русских земель и содействовавшего становлению государственности. Некоторые ученые недооценивали всю тяжесть монгольского гнета и глубину его влияния на торможение объективных исторических процессов, происходивших в русских княжествах. Несостоятельность подобных утверждений была показана в целом ряде исследований советских историков. Несмотря на это, в отдельных работах до последнего времени встречаются суждения, трактующие какие-то положительные аспекты наличия монгольского государства в Европе и его влияния на Русь. В качестве примера можно привести мнение Л. Н. Гумилёва о том, что Золотая Орда служила Руси прикрытием от нападений с востока,
