— Господи всемогущий! — Лицо Пархурста пылало от возбуждения. — Ребята, быстрее сюда! Вы только взгляните!
Перед экраном переднего обзора столпились шестеро бородатых, одетых в лохмотья мужчин.
— Это она! — Сердце Бартона, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. — Глаз не оторвать, до чего хороша!
— А с чего бы ей, черт возьми, выглядеть иначе?! — Голос Леона дрожал.
— Ты, наверное, думал, что пока мы… Ребята, вон Нью-Йорк!
— Где ты, голова садовая, Нью-Йорк углядел?
— Да вон же, вон, у кромки воды.
— Не мели чепухи. Мы сейчас вообще над другим полушарием. А то, во что ты тычешь пальцем, — огни Бангкока на берегу Сиамского залива.
Зелено-голубой с белыми пятнами облаков шар заполнил уже почти треть экрана и увеличивался с каждой секундой.
Они примолкли, очарованные красотой родной планеты.
— Даже не верится, что вижу ее снова, — нарушил молчание Мерривитер. — Думал, так там и загнемся. — Его лицо перекосила гримаса презрения. — Марс! Проклятая помойная яма! Тускленькое пятнышко солнца, бесконечные пыльные бури, рыжий песок, мохнатые мухи и руины, руины, руины… Как мы только там не рехнулись за год с лишним!
— Спасибо Бартону. — Капитан Стоун кивнул на механика. — Второго такого спеца по ремонту ракетных двигателей вряд ли сыщешь во всей Солнечной системе!
— Знаете, куда я первым делом подамся, когда вернусь? — Пархурст мечтательно закатил глаза.
— Куда?
— В Кони Айленд, вот куда.
— Почему именно туда?
— Люди! Ребята, вы только представьте: толпы людей, и все разговаривают, кричат, напевают, жуют. А в ларьках торгуют мороженым, и газировкой, и пивом и молоком, и бумажными носовыми платками, и… А рядом плещется океан.
— А чайки? Ты забыл о чайках! — Глаза Векши блестели. — Давненько я не видел чаек. Подумать страшно, какая прорва времени, целых восемнадцать месяцев. Пархурст, я с тобой. Сядем на песок поближе к воде, чтобы бриз с океана бросал соленые брызги нам в лица, а над нашими головами будут кружить и кружить чайки.
— Интересно, какие купальники носят в этом сезоне дамы?
— Не удивлюсь, если они и вовсе загорают нагишом!
* * *
— До чего обидно, ребята, что меня с вами не будет! — воскликнул Мерривитер. — Сами понимаете — жена. Как приземлимся, сразу начнутся супружеские объятья, поцелуи и все такое. — Он уставился в пустоту, его голос упал до шепота. — Я целых полтора года не видел свою женушку. Как-то она там без меня?
— Скоро я увижу дом, жену… — С лица Стоуна не сходила улыбка. — Скажу — не поверите, сколько лег я уже женат.
— А сколько ты уже женат?
— Иногда кажется, будто целую вечность. — Стоун мысленно перенесся к Рату и Джин, в горле сразу возник комок. — Они, наверное, выросли за это время, сразу и не узнаешь.
— Кто вырос, капитан?
— Мои дети.
Астронавты переглянулись. В глазах каждого читалось нетерпение.
— Когда же, наконец? — прошептал Векши.
— Через час, — ответил Стоун. — Еще час, и мы дома!
* * *
Тормозные дюзы пронзительно взвыли. Корабль подпрыгнул, завалился на бок, пропахал по земле добрую сотню футов и, наконец, зарывшись носом в холм, замер.
В наступившей тишине гулко капала вода.
Первым, держась за спинку пилотского кресла, на ноги поднялся Пархурст.
— Приехали, — сообщил он, вытирая ладонью кровь с левой щеки.
Бартон застонал, пошевелился и, опираясь о руку Пархурста, встал на колени.
— Спасибо. Мы…
— Мы приземлились. Мы дома.
В рубке был полный кавардак — в измятом, покореженном корпусе зияли три широченные трещины, внутренняя мягкая обшивка местами отвалилась и теперь свисала лохматыми клочьями, повсюду валялись обрывки бумаг и куски искалеченной аппаратуры.
Один за другим, пошатываясь, поднялись Векши и Стоун.
— Все живы? — ощупывая ушибленное плечо, поинтересовался Стоун.
— Дайте руку, — попросил Леон. — У-у-у, проклятье! До чего коленка болит.
Векши помог ему встать. Мерривитер был без сознания. Его усадили в кресло и шлепками по щекам привели в чувство.
— Мы сели, сели… — будто не веря, снова и снова повторял Пархурст. — Сели… Мы на старушке Земле! И мы живы!
— Надеюсь, образцы не пострадали, — забеспокоился Леон.
— Плевать на образцы! Главное — мы живы и здоровы! — Во все горло закричал Векши. Разыскав в ящике с инструментами гаечный ключ, Он начал лихорадочно отворачивать болты наружного люка. — Вот сейчас выберемся на солнышко и разомнем ноги.
— Где мы? — спросил Бартон у Стоуна.
— К югу от Сан-Франциско.
— Сан-Франциско! Грандиозно! — Пархурст схватил второй гаечный ключ, подскочил к Векши и тоже принялся откручивать болты. — Сан-Франциско!
Подумать только! Я прежде бывал в этих краях. Во Фриско отличный парк.
Парк Золотых Ворот называется. Тенистые аллеи, фонтаны, зеленая травка…
В общем, все как полагается! Да, там еще лучшая на всем западном побережье комната смеха. Завернем туда и повеселимся от души.
Упал последний болт, люк с жалобным скрипом распахнулся. Разговоры разом оборвались. Щурясь от полуденного солнца, астронавты выглянули наружу.
Вокруг среди зеленых холмов простирались возделанные поля. Слабый ветерок шевелил травинки, от цветка к цветку порхали бабочки. Вдалеке виднелась скоростная автострада, по ней ползли крошечные букашки-автомобили.
