КАЙЛ ИТОРР
ИСКУССТВО - ВЕЧНО
Vita brevis, ars vero longa,
occasio autem praeceps,
experientia fallax,
judicium difficile.
Hyppocrates
Жизнь коротка, искусство долговечно,
случайности - непрочны и беспечны,
обманчив опыт - и нельзя судить
тех, кто не стал чужою жизнью жить...
Не совсем Гиппократ
Все мы время от времени
совершаем глупости. Это заложено
в человеческой природе.
Дэвид Эддингс
"Хранители Запада"
Что было, снова может повториться,
И род людской того да устрашится!
Роберт Эрвин Говард
"Череп молчания"
ЭПИЗОД. ХУДОЖНИК
Слева лежал желтоватый прямоугольник лучшего пергамента, какой он только мог себе позволить. Справа - семь перьев разной толщины и медная чернильница с откинутым колпачком. Прямо перед ним покоились стилос и навощенная дощечка. Когда желаемый образ, наконец, обрел форму и прочно впечатался в рассудок, он взял стилос и провел по дощечке первую черту. Привычным аккомпанементом к работе в голове звучали строки, услышанные несколько лет назад, где и как именно - он уже толком не помнил...
Видеть то, что никто не видит,
Слышать то, что никто не слышит,
Помнить то, что давно забыто,
Чудо? Дар? Иль проклятье Высших?
Вот изображение на дощечке стало точным: ни единой недостающей линии, ни единого лишнего штриха. Тогда он подвинул пергамент и обмакнул в чернильницу самое тонкое из перьев. Перо оставило черный, чуть отблескивающий в косых солнечных лучах след; после завершения работы, когда рисунок будет как следует просушен на раскаленных камнях, чернила и пергамент станут единым целым, и ни один дождь не сможет уничтожить или испортить изображения. Мурлыкая неровные строчки, художник проводил черту за чертой...
Знать о том, что никто не знает,
Вожделеть к не нужному прочим,
Быть таким, каких не бывает,
Это случай? Иль тень пророчеств?
Наконец, рисунок был завершен. Все на месте, каждая черта полна смыслом и чувством, а скрытых символов ровно столько, сколько необходимо для создания цельного образа, и ни одним больше. Грозный ветеран-воитель в кожаном панцире старого римского образца, с мечом на перевязи и легким щитом за спиной; пригибаясь от порывов пыльного, жаркого ветра, он шагает вперед, повернувшись вполоборота к зрителю; медальон, пророческие знаки на котором можно разобрать разве что с помощью наилучшего коринтийского увеличительного стекла, небрежно свисает с широкого воинского пояса, выложенного металлическими бляхами; на заднем плане - суровые вершины Пиреней, узкая каменистая тропинка и лежащая поперек нее сломанная горная ель (опять-таки, последнее можно понять лишь с помощью упомянутого стекла). Он удовлетворенно кивнул, мысленно похлопав себя по плечу. Не считая себя мастером красок и кистей, не равняясь на великих живописцев Рима, Милана или Византия, - кое-что он все же умел. То, что нравилось ему самому и другим, - готовым платить за маленькие образцы его творчества, давая возможность продолжать заниматься любимым делом. Нужно ли, в самом деле, человеку иное счастье?..
Говорить в тишине подземной,
И молчать в поднебесной выси
Для чего в этой жизни бренной
Быть подобным болотной слизи?
В этот миг он посмотрел на рисунок глазами зрителя, а не создателя. И глаза изображенной фигуры впились в него, подобные когтям разъяренной пантеры...
- Что с ним случилось-то? - спрашивали потом. - Сердце схватило, - ответствовали всезнающие соседи, - жил-то один-одинешенек, даже помочь некому было... Когда нашли, уже остыл он, сердешный. По одежде и манерам одного из любопытных легко было принять за слугу знатного господина, причем слугу доверенного, не из последних. Подойдя к старушке, у которой художник уже давно снимал комнату - хозяйка определенно была опечалена смертью постояльца, а не потерей дохода, - посланник спросил: - Могу я осмотреть комнату? - На что тебе это, любезный? - отозвалась хозяйка. - У него там только всего и есть, что стол, табурет, лежанка да чернильница... Деньги, что появлялись, он всегда у меня держал. Переходя из рук в руки, тускло блеснул серебряный кругляш. - Мой господин кое-что заказывал ему, - пояснил пришедший, - и если работа закончена, я возьму ее с собой, а деньги, какие положено, отдам тебе. Договорились? Хозяйка гостиницы пожала плечами. - Хорошо, пойдем. Только я там ничего такого не нашла. Действительно, на столе лежала только покрытая воском дощечка лучи закатного солнца успели обратить эскиз в оплывшую неразбериху кривых, ямок и загогулин, - несколько перьев и аккуратно закрытая чернильница. - Тут вот он и сидел, и голову на стол уронил, вроде как будто заснул... - хозяйка всхлипнула и утерла глаза краешком не слишком чистого передника. - Рисунков не было? - деловито спросил посланник; его мало трогала смерть незнакомца, пусть даже и связанного с его господином. Пусть даже ОЧЕНЬ тесно связанного. Старушка только качнула головой. - Не успел, знать, - она показала на чистый прямоугольник желтоватого пергамента, - вот на таких он всегда рисовал. Пару картинок как-то мне подарил, да еще одну - дочке, на свадьбу... Выслушав немудреную повесть до конца, посланник кивнул, вознаградил вновь заплакавшую хозяйку еще одной серебряной монеткой, и ушел - докладывать господину о несостоявшейся покупке. Уже за городскими воротами, в предместьях Саламанки, пустив каурого рысью, он обогнал высокого воина в старом панцире-лорике и с закинутым за спину круглым щитом. Наемник шел широким шагом, но скорее по привычке, а не куда-то торопясь, и что-то мурлыкал себе под нос. Проезжая мимо, посланник разобрал:
