Искатель, 1989 № 05

— Сожалею, но думаю, что не смогу заняться дрессировкой пинчера госпожи Трентон, — с легкой иронией произнес шкипер.

— Мими — такса, сэр.

— Дорогой Асато, я не разбираюсь в собаках, а эту, как ты говоришь, таксу просто на дух не переносил. По-моему, это была самая длинная собака в мире, точно кусок удава на проулке. Да к тому же и нахальная: везде совала свой противный нос и тащила из кухни все, что плохо лежало. Исключительно несимпатичная скотина, — Он скривился. — Да еще это претенциозное имя. Мими. Где это видано, чтобы нечто подобное называть Мими. Брр… — Шкипер, наконец, отдышался. Высказав вслух все, что думал, он почувствовал явное облегчение.

— Конечно, сэр. Но госпожа Трентон очень расстроена. Она настаивает, чтобы мы нашли ее пса.

— Госпожа Трентон… — Шкипер с чувством откинулся в кресле, изо всех сил стараясь воздержаться от высказываний по поводу этой дамы в присутствии подчиненного. Собрав все свое самообладание, он закончил подчеркнуто вежливым топом: — Ну что ж, ищи. Раз пассажир просит, надо найти собачку. А мне, будь так добр, не забивай этим голову.

— Прошу прощения, сэр, но мне казалось, что вы могли бы дать мне ценные указания.

Шкипер посмотрел на учтивого японца как на святотатца.

— Асато… Много себе позволяешь. Уж не думаешь ли ты, что я в своей жизни только тем и занимался, что отлавливал бездомных собак?

— Приношу свои извинения, сэр, — стюард поклонился в пояс. — Я только хотел узнать, что вы вчера вспомнили.

— Что я, черт возьми, мог говорить об этой псине? — Шкипер задумался.

— По-моему, ее поведение показалось вам несколько необычным.

— Это длинное создание всегда вело себя несколько странно. А вчера… Ну да! Вчера так просто скандально.

— Она была неспокойна?

— Неспокойна, это мягко сказано, дорогой Асато. Когда я вчера увидел, как пес катается по палубе, то в первую минуту подумал, уж не заболел ли он, что, честно говоря, меня мало расстроило бы. А когда я попытался его обойти, он вдруг сорвался с места и начал кружить вокруг моих ног, скуля и подскакивая. Потом вдруг встал на хвост, потом чуть ли не на нос. Это было похоже на цирковые трюки. Ну а затем, как сумасшедший, понесся к корме.

— Позволю себе заметить, сэр, что выглядело это не совсем нормально.

— Гм… Если б речь шла о человеке, сомнений бы не было — пьяный. Но такса? Да еще такая глупая? Ты помнишь, она начинала рычать, как только чувствовала запах алкоголя, даже самого отборного коньяка! Безнадежно недоразвитое создание.

— Может, она сожрала что-нибудь не то?

— Скорее всего просто свихнулась от жары.

— Как утверждает госпожа Трентон, Мими росла в тропиках.

— По-видимому, она слишком долго там пребывала. Такие вещи даром не проходят. Особенно если учесть, что сейчас на Индийском исключительно жаркие дни.

Стюард был совсем сбит с толку.

— Я, сэр, уже ничего не понимаю.

— Боюсь, Асато, что случай самый банальный. Представь: пес побежал к корме, да так быстро, что не заметил, как под ним кончилась палуба.

— Ох, сэр… — Щелки глаз японца заметно расширились, — Мне очень жаль, сэр.

— Мне тоже, Асато. Когда у пассажиров сходят с ума собаки, всегда виноват шкипер. Поэтому ты будешь искать собаку госпожи Трентон хоть до самого Кейптауна. Ты все понял, мой незаменимый Асато? — Шкипер выдержал паузу, — С болью в сердце я буду вынужден заменить тебя в Кейптауне из-за… ну, скажем, из-за симпатичной собачки по имени Мими. Это наверняка будет лучшей компенсацией для госпожи Трентон, чем извинения и возмещение убытков. Не говоря уж о том, что и для меня это будет оптимальный выход из деликатной ситуации, в которую ты меня впутал. Благодарю тебя, Асато и желаю отличной охоты. Кстати, ты говорил, что немного разбираешься в собаках?

— Совсем немного, сэр, — прошептал измученный стюард.

— Тогда допускаю, что в один прекрасный день госпожа Трентон сможет услышать безмятежное попискивание своей любимицы, ты же в Кейптауне первым получишь увольнительные и специальный задаток. А сейчас, Асато, приступай к работе.

Стюард еще раз поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. Шкипер минуту сидел в кресле и, потирая руками лоб, бормотал:

— Бог мой, это же совершеннейший абсурд. Трагический гротеск. Собака… Из-за какой-то кривоногой таксы потерять деньги, положение. Мими… Собственными руками свернул бы шею этой суке… Боже, прости грешному слуге своему…

Шкипер Цезарь Дерьел производил впечатление солидного джентльмена в возрасте около пятидесяти, немного заплывшего жирком и роста скорей среднего. Его лицо было бы почти благородным, если б не нос — мясистый, бесформенный и багровый, с синими прожилками. Дерьел утверждал, что это результат обморожения, которое он перенес во время войны, плавая в североатлантических конвоях. Но никто это утверждение всерьез не принимал. Слишком хорошо были известны ею слабости — впрочем, он никогда не пытался их скрывать. Дерьел почитал двух богов: одного — в небе, другого — в бутылке, намереваясь таким образом обеспечить себе радость в жизни и покой в вечности.