Владимир ШУРУПОВ
РИСУНКИ УГЛЕМ
Рассказ
Дорога была глубоко врезана в грунт. Случись встречная машина, пришлось бы задним ходом возвращаться к подножию холма или той забираться задним ходом к стенам монастыря.
— Не дорога, а мышеловка! — Шофер остановил машину и взглянул на Гаврилова — Тут танковую колонну двумя гранатами запереть можно…
Лейтенант настороженно осмотрелся.
— Посмотри, нельзя ли прямо по склону двинуть, — сказал он шоферу.
— Есть посмотреть…
Женский монастырь, по данным разведки, был давно покинут. Лейтенант получил приказ занять его взводом автоматчиков и приготовить к расквартировке. В этом монастыре можно было с удобствами разместить полк — все здания целы и невредимы, внутри три колодца с чистейшей водой.
— Можно стороной, товарищ лейтенант. — Шофер деловито постучал по потрепанным скатам, хлопнул ладонью по борту, словно проверял надежность досок.
— Что, Сашок, боишься развалиться? — спросил кто-то из кузова.
— Не. Тыщи верст не развалилась, теперь не имеет права, теперь просто не положено… Едем, товарищ командир? — обратился он к Гаврилову.
— Давай. Помаленьку давай.
Натужно подвывая, «газик» поехал по чахлой прошлогодней траве, прореженной яркой новой зеленью. Дорога как широкая и глубокая траншея все время ползла рядом, и солдаты в кузове и сидящий в кабине Гаврилов одновременно увидели завал. Шофер остановил машину. Гаврилов приоткрыл дверцу, глянул вниз. Похоже было, что взрыв произведен совсем недавно. Острые камни и земля прочно закупорили дорогу.
Все молчали. Все думали об одном: не ошиблась ли разведка?
Лейтенант встал на подножку, оглядел солдат, кивнул на завал.
— Вопросы есть?
Никто не ответил, но все поняли, что от них требуется: освободили место для правой руки, поправили автоматы.
— Вопросов нет, — продолжал Гаврилов. — Тогда вперед. Помаленьку. Ясно?
Шофер хорошо знал командира и дал полную нагрузку «газику», понимая, что сейчас «помаленьку» означает только особую осторожность и внимательность.
Монастырские стены, казалось, росли сами собой и, когда «газик» притормозил невдалеке от ворот, заполнили полнеба.
Монастырь нависал над машинами мощными, старой кладки, каменными стенами.
— Газаев!
— Здесь Газаев, товарищ лейтенант.
— Бери отделение и осмотри тут все.
Солдаты по одному проскочили в ворота и так же, по одному, охватывая двор по периметру, исчезли в боковых галереях.
Гаврилов любил Газаева, хоть и трудноват был солдат в быту своей дотошностью. Даже приказы командир старался ему отдавать не так, как другим, а более подробно и точно. Хотя бы для того, чтобы ограничить его темперамент. Но когда дело касалось разведки, ему вообще ничего не надо было разжевывать: Володя Газаев возвращался только тогда, когда мог обрисовать каждый метр обследованного пространства. Его ловкость сочеталась с осторожностью и выносливостью. На него можно было положиться полностью, это знали все, кто бывал с ним в деле. На вопрос: «Почему ты такой?» — Газаев отвечал коротко: «Горы научили».
Весенние апрельские дни, теплые и безветренные, легкая дымка, затягивающая дальние холмы, молодая трава и листья были щемяще ласковыми, и никому не хотелось думать, что после четырех лет ада здесь, на чужой земле, можно не дожить до мирной жизни, вот такой — солнечной, тихой, только набирающей летнюю силу.
Монастырь был большой, с собором посредине, с несколькими зданиями, назначения которых лейтенант не знал.
Старательного Газаева командир скоро не ждал, поэтому закурил, облокотясь о крыло «газика», рассматривая непривычную для глаза местность. Эта земля немного напоминала недавно пройденную Венгрию — холмами, каменистыми дорогами, отдельными островками деревьев, виноградниками. Вспоминать о Венгрии Гаврилову не хотелось: большая часть его взвода осталась там.
Тишина была непривычной. Поэтому Гаврилов даже вздрогнул, когда ее нарушил резкий стук солдатских подковок о каменные плиты, звук все усиливающийся, тревожный.
Взвод рассыпался вдоль монастырских стен.
Из ворот выскочил Кузьмин, огляделся и кинулся к командиру. Гаврилов сразу отметил, что автомат у него висит за спиной, значит, особой опасности нет. Но солдат был взволнован, даже напуган чем-то и, подбежав к командиру, запыхавшись, только и выдохнул одно слово:
— Есть!..
— Что — есть? — строго спросил Гаврилов.
— Есть… — замялся, подыскивая слова, Кузьмин, — как бы это сказать… Население в монастыре есть… Вешаться хотят…
— Как вешаться?!
— Обыкновенно.
— Много?
— Не успел сосчитать… Плохо видно… Темно там…
Леонид Кузьмин, прозванный за внешность Цыганом, был старше командира лет на десять, опытнее его, но сейчас толком ничего не мог объяснить.
— Машину ближе к воротам, — скомандовал Гаврилов, — второе отделение — вдоль левой, третье — вдоль правой стены. Грибов с пулеметом остается у машины… Занять все точки, без моего приказа не высовываться… Бегом… Леня, показывай…