Творить зло — совсем несложно, и оно способно принимать бесчисленные формы.
Б. Паскаль.
Провинциалки (1656-57 г.)
Дверь покосившейся хижины со скрипом отворилась, и шерифу с помощником показалось, будто из зловещего мрака вырвался и промчался мимо бесплотный смердящий дух. Но это был всего-навсего несвежий спертый воздух душного помещения. И все-таки здесь, определенно, чем-то пахло, запах был довольно сильный и не оставлял никаких сомнений в том, что источник этого зловония находится именно здесь. Луч электрического фонарика скользил по пустынной темноте помещения, не высвечивая, однако, ничего определенного.
Возможно, этот запах исходит от разлагающихся останков какого-нибудь животного? Должно быть, это самка енота, проникшая сюда через одно из отверстий для того, чтобы дать жизнь нескольким крошечным детенышам, умерла сама и оставила их тоже умирать от голода. Шериф Кэлвин Стоуэлл решил пойти по этой старой дороге, которой раньше пользовались при заготовке леса и которая сейчас представляла собой довольно пустынный и уединенный отрезок пути, заканчивающийся в местечке под названием Рисли. Это место оставалось необитаемым уже несколько лет, хозяин, живший здесь, умер, а его семья уехала. Единственную ценность представляла земля, вернее, росшие на ней деревья прекрасных твердых пород, но даже земля казалась брошенной.
— Кэлвин, здесь определенно чем-то воняет, — прошептал на ухо шерифу его помощник Лумли.
Полиция Векоши прочесала территорию вокруг Бейкер Роуд к западу от Три Форкс до встречи с отрядом полиции штата, двигавшимся от озера в восточном направлении. Все это повторялось не один раз, но ни поиски вдоль Олд Маркет Роуд, ни осмотр лагеря рыбаков в Бойде и местечка Киллоу Коув, где до настоящего времени проживала семья пропавшей девушки, ни к чему не привели. Что-то заставило Стоуэлла вдруг вспомнить о старом, всеми забытом Рисли. Без излишней суеты двинулся он в этом направлении, и, словно подтверждая его предчувствия, слабый свет фонарика выхватил из темноты большую тень, падавшую на одну из стен.
Весь вечер люди Стоуэлла, выстроившись цепью, обыскивали Хокс Ридж, огромный массив, состоящий из череды связанных между собой холмов, вершины которых выстроились в такой причудливой форме, что походили на гигантскую фигуру Гулливера, лежащего в позе эмбриона. Люди с трудом продирались сквозь густые заросли шиповника, а в сосновых чащах натыкались на укромные норки, пугая своим появлением их обитателей.
Поиски начались еще прошлой ночью, поэтому Стоуэлла и всех остальных уже почти оставила надежда. Мрак Висконсина зло шутил над ними, и в гнетущих окрестностях реки Чиппеуа им то и дело мерещилось тело дочери Коуплэнда. Время от времени их внимание привлекало нечто, плывущее по реке, что издалека вполне можно было принять за труп. Все участники поисковой группы издергались, их нервы были напряжены до предела, а ложные тревоги только подливали масла в огонь, делая всеобщее раздражение более откровенным. Ситуация угрожала закончиться, в конце концов, взрывом негодования. И по мере того, как росло недовольство и раздражение, угасала надежда.
Этой ночью к поискам присоединились местные жители, занимающие самое разное общественное положение. «Людьми двигали самые благородные побуждения — забота и участие», — думал Стоуэлл, однако, дополнительные людские ресурсы вряд ли могли оказать сколько-нибудь существенную помощь. А время неумолимо шло, и это было, отнюдь, не в пользу Энни Коуплэнд. Полицейские, в частности, уже не исключали самого худшего — что Кэнди, как звали девушку друзья и родственники, уже нет в живых, а ее тело нашло свой последний приют в какой-нибудь неглубокой, наспех вырытой яме на поле. Возможно, несколько месяцев спустя ее обнаружит чья-нибудь охотничья собака, почуявшая трупный запах.
Подобные вещи случались довольно часто, и Стоуэлл, работая помощником шерифа во Фримонте, столкнулся с этим сам. Там, на севере штата, были похищены несколько женщин. Два безумца изнасиловали их и изувечили, запихнули отрезанные головы несчастных в бидоны с краской, а половые органы использовали для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Этот случай представлялся настолько диким, что вспоминать о нем даже сейчас, спустя столько времени, было невыносимо.
«В этой ветхой хижине пахнет так же скверно», — подумал Стоуэлл. Он старался не думать, что мог означать столь сильный запах и тень на стене. Лумли машинально выхватил пистолет, и ствол его кольта 45-го калибра едва не уперся в спину Стоуэлла, первым шагнувшего через порог. Стоуэлл содрогнулся, когда понял — тень на стене отбрасывало абсолютно неподвижное тело, подвешенное за ноги к потолку в центре маленькой комнаты. У Стоуэлла перехватило дыхание, когда он в деталях разглядел эту ужасающую картину смерти. Это было тело женщины без одной руки, которая валялась в стороне. Одна грудь висела на лоскуте кожи, второй не было вовсе, она или валялась где-нибудь в темном углу, или была унесена безумцем, совершившим это преступление.
Зрелище было настолько жутким, что глаза и разум не могли воспринять это сразу. Стоуэлл почувствовал, как к горлу подступает тошнота, закружилась голова, его стало трясти, он боялся, что его вот-вот вырвет. Они с Лумли оказались в комнате, напоенной дыханием смерти, видели ее и ощущали ее тяжелый запах.
