Август 1994 года
Светло-желтые глаза вспыхивали на поверхности воды, словно далекие фары, отражая луч мощного фонаря, прорезавшего луизианскую ночь. Мошки кружились вокруг фонаря, который мужчина держал в руке, а другой управлял катером «Бостонский уэйлер», скользившим над темными глубинами. Мужчина улыбнулся. Он знал, что там, внизу, таятся аллигаторы в четырнадцать футов длиной — самые крупные хищники, способные в мгновение ока разорвать человека на части. Он вытер красным платком капли пота, катившиеся по лбу. Был август, и на Байю-Лафурш даже в два часа ночи стояла удушливая, влажная жара.
Большой мотылек сел на верхнюю губу мужчины. Он схватил его, раздавил и швырнул трепещущее тельце в воду. Из глубин тотчас что-то взмыло и в водовороте черной воды поглотило мотылька. Мужчину это на миг отвлекло, и нос «уэйлера» из пластигласа ударился в толстый пень, почти накрытый приливной волной. От удара, хоть и не сильного, мужчина все же качнулся вперед. Подвесной мотор, который прогнал узкое суденышко через залив — с Пристани Генри в доках крошечного городка Лафитт, промышляющего креветками, до Байю-Лафурш, — заглох. Мужчина ухватился за хромированное рулевое колесо, ругнулся, завел мотор, снова нацелил фонарь на воду впереди и медленно поплыл, огибая пень.
Соленый канал, четверть мили назад сузившийся до двадцати футов, снова расширился, и плыть по нему стало легче. Мужчина провел лучом фонаря по заболоченному берегу, затем по веткам кипарисов, нависавших над ним. Они были покрыты толстым испанским мхом, по которому тянулись шелковистые нити паутины; тут порой можно было увидеть водяного щитомордника, который лежит, дожидаясь возможности ухватить птицу или крысу. За деревьями простирались заболоченные поля и пустынные болота, исчерченные сложным лабиринтом протоков. За исключением немногих энергетиков и рыбаков, люди редко забирались так далеко по Байю-Лафурш. Единственными обитателями здешних мест были аллигаторы и койоты, охотившиеся на белохвостых оленей и нутрий, эту странную оранжевозубую помесь крысы с бобром. Это была самая что ни на есть ничейная земля, и лучше ничего быть не могло.
Мотор снова заглох — на поверхности воды появилось много лилий, и они обвили пропеллер «уэйлера», зажав его, словно удав добычу. Мужчина выключил фонарь и несколько секунд постоял, прислушиваясь, у рулевого управления. Без пульсации мотора на Байю-Лафурш стояла полнейшая тишина, нарушаемая лишь симфонией лягушачьего кваканья да гудения насекомых и тихим плеском воды о гладкий корпус катера. Мужчина поднял взгляд на подернутое туманом безлунное небо, потом обернулся и посмотрел через плечо на Новый Орлеан. Город находился всего в пятидесяти милях отсюда, а мог находиться и в пятистах — до того безлюдно тут было.
Мужчина резко повернул голову вправо и, включив фонарь, направил его луч в ту сторону, откуда послышался голос. К нему подъезжал на побитом металлическом каноэ пожилой худой мужчина; на носу лодки стояла, словно увеличенный орнамент, серая собака. Пес взволнованно махал хвостом и тяжело дышал в удушливой жаре, розовый язык непристойно свисал с блестящих черных губ.
— Я-то думал, что я единственный человек на десять миль в округе, — произнес пожилой мужчина с певучим кейджанским акцентом, забавно растягивая слова. Подъехав к «Бостонскому уэйлеру», он приставил руку к глазам, защищая их от яркого света фонаря. — Зовут Невилл, — объявил он, показав два ряда кривых кофейного цвета зубов, блеснувших под козырьком засаленной шапочки «Мак-Трак». — А это Бэйли. — Невилл указал на пса с печальными глазами, положившего передние лапы на борт лодки. Собака напряженно принюхивалась к большому парусиновому мешку, лежавшему на носу «уэйлера». — Какого черта вы тут делаете в такое время, ночью? — спросил Невилл.
— Я инспектор из «Атлантик энерджи». — Мужчина пристально рассматривал обветренное лицо Невилла, пытаясь выяснить, в самом ли деле это случайная встреча. — Проверяю датчики на родниках.
Невилл стянул свою шапочку и почесал лысину.
— Что-то не помню, чтобы у «Атлантик» были агрегаты в этой части Лафурш. — Он снова накрыл шапочкой свою лысую голову, затем сунул руку в висевший у него на поясе грязный кожаный мешочек, вытащил оттуда щепотку темных листьев жевательного табака и сунул за щеку. — И никогда не встречал тут инспектора-энергетика в такое время ночи. Даже ребята, следящие за рыбой и дичью, теперь спят.
— Всегда кто-то бывает первым, — лаконично сказал мужчина. Он заметил, что Невилл исподтишка разглядывает парусиновый мешок, а также ружье «ремингтон-30-06» и лежавшие рядом с ним блоки шлакобетона.
— М-м-м… — Невилл взглянул на Бэйли. — Тихо, малыш, — мягко произнес он. А пес волновался, подвывал и отчаянно махал хвостом. — Солидное у вас ружье, мистер.
— Я никогда не езжу сюда без огневого подспорья. Не мешает быть поосторожнее, когда далеко уходишь по Лафурш.
— Наверное, так, — согласился с ним Невилл. — Господи, да такой штукой можно одним выстрелом свалить бегущего слона. Остановить аллигатора — без проблем. Даже крупных наземных хищников.
