Никогда не знаешь, как повернется Судьба — только расслабишься, считая, что заслужил отдых, а она вздумает пошутить и ткнет тебя носом в снег — глотай и не жалуйся.
Вызов к Азизу Каэнни оказался для меня полной неожиданностью. До сих пор никому из курсантов бывать у старика не доводилось: тот был нелюдим, замкнут, и второго такого дотошного, и без меры вредного среди наставников Академии нужно было еще поискать. Не препод, а холера. Именно так, Холерой, мы и называли за глаза нашего преподавателя по навигации.
Его крутого нрава боялись все: от зеленых новичков, только попавших в Академию и благоговевших перед каждым преподавателем, до прошедших полный курс обучения выпускников. Если Каэнни подозревал, что курсант недостаточно хорошо изучил предмет, то запросто мог отправить неудачника на переэкзаменовку, а то и оставить продолжать обучение — полгода, год и более. Нескольких выпускников Каэнни «зарубил» непосредственно перед вылетом из гнезда, аннулировав результаты экзаменов. И ни в одном из случаев ректор с Холерой не спорил.
Оставалось только надеяться, что подобный поворот мне не грозит: хотя за мной не числилось особых прегрешений, а экзамен по навигации был сдан на «превосходно», вызов заставил меня похолодеть: от подобного внимания Холеры любому бы стало не по себе.
Строить догадки было некогда: терпением старик не отличался. Потому схватив куртку, я стремительно понесся к зданию, в котором располагались апартаменты преподавательского состава.
На бегу пытаясь застегнуть куртку, я старался не обращать внимания на ледяной, пронизывающий ветер, бросавший в лицо пригоршни снежинок. Пальцы дрожали — нет, не справиться мне сейчас с заедавшей застежкой. Ничего, не замерзну: от приземистых серых курсантских казарм до подсвеченного прожекторами и облицованного черным полированным гранитом здания было минут десять ходьбы, бегом и того меньше, а я несся как оглашенный. Сбавил темп я только около крыльца.
Еще на входе в лицо дохнуло приятным теплом. Бросив куртку дежурному и уточнив где найти Холеру, я взбежал по натертой до блеска каменной лестнице на седьмой — верхний — этаж, обошел выгнутую стеклянную стену оранжереи, и остановился у широких дверей, чувствуя, как от волнения бешено колотится сердце. Постучался, открыл дверь и переступил порог.
О достатке преподавателей говорили открыто, но все же роскошь обстановки меня ошеломила, на какое-то время лишив дара речи: в приглушенном свете настенных бра из полутьмы выступала драгоценная антикварная мебель, украшенная искусной резьбой, притягивал взгляд наборный, натертый до блеска паркет, поверх которого был постелен светлый ковер с причудливым узором.
Переведя дыхание я хотел отрапортовать о прибытии, но наткнулся на заставивший поежиться неприятный и оценивающий взгляд незнакомца, неведомо каким образом оказавшегося в апартаментах Холеры. Кровь прилила к щекам: до этого момента никто не разглядывал меня настолько насмешливо, внимательно и высокомерно. Несколько долгих секунд я потратил на то, чтобы постараться взять себя в руки. Бездна: спеша на вызов, я даже не предполагал, что Холера ожидает меня в компании незнакомца.
Гость Холеры был средних лет — возрастом он годился преподавателю в сыновья, но выглядел весьма внушительно. Это был широкоплечий, поджарый, высокий мужчина, одетый в довольно простой по крою костюм.
А незнакомец продолжал неотрывно смотреть на меня сверху вниз, а на его лице появилась и с каждым мгновением становилась все шире неприятная издевательская усмешка.
«Гляделки сотрешь», — вновь рассердившись, подумал я, и в ответ уколол его дерзким взглядом. Заметив у окна крепкую фигуру преподавателя, демонстративно сделал к нему несколько шагов, решив игнорировать незнакомца.
— Вызывали, господин Каэнни?
Гость захохотал. А Холера-Азиз хмыкнул и залпом проглотил содержимое бокала, который держал в руке.
— Этот — лучший, — буркнул он, поворачиваясь ко мне лицом.
— Слушай, он же рыжий, — недовольно произнес незнакомец, приблизившись и встав за моей спиной.
— Точно, — хмыкнул препод. — Цвет взбесившейся морковки. И что?
— Да меня вся Раст-эн-Хейм на смех поднимет!
Холера неожиданно резко сделал шаг вперед, со стуком поставил бокал на подвернувшийся на пути низенький столик.
— Ты просил парня для дела, — разгневанно выпалил он. — Просил, чтобы в голове было поменьше дури. Просил навыки на уровне. Не задохлика и, главное, чтобы был с характером. Я ничего не перепутал? Ты забыл, что среди восемнадцатилетних салаг подобных немного? Это то, что ты просил, — отрезал он. — Подумаешь, рыжий!
Наверное, я слишком дерзко смотрел на Холеру все время этой перепалки, и это заставило гостя с сомнением покачать головой.
— Азиз, а ты уверен, что парень не кусается?
Так и хотелось ответить «кусаюсь». Но заметив, что взгляд Каэнни потяжелел, я промолчал. Холера-Азиз смотрел так, словно сомневался, не зря ли меня вызвал.
— Проходи, — предложил он, через пару мгновений, сменив гнев на милость, и кивком указал на кресло, стоявшее возле окна. — Присаживайся. Есть разговор.
Спорить я не стал: не сразу, но дошло, какую характеристику выдал мне самый въедливый из преподавателей Академии. Не ожидал я от старика настолько высокой оценки.
