Хотя одинокая снежинка, предвестница снегопада, уже пролетела мимо окон дома, его большие входные двери оставались открытыми. От порывистого ветра они покачивались и скрипели. Внутри дома Родни и Мюриел Хантер увидели старинный узкий холл, выстеленный блеклым красноватым кафелем, и лестницу времен короля Якова, ведущую в заднюю часть дома.
Именно такой деревенский дом семнадцатого столетия, полы которого от времени горбились, а балки чистились из года в год, и ожидали они увидеть в этой уединенной части Уилда, графства Кент. Даже наличие здесь электричества было удивительно. Родни подумал, что он редко видел так много света в одном доме. Мюриел также была этим сильно удивлена.
«Клерлонс» оправдывал свое название. Он стоял посреди склона, на плоской лужайке, покрытой жесткой от мороза травой. Ни деревца, ни кустарника не было в радиусе двадцати ярдов от него. Яркое освещение явно не вязалось с негостеприимным и унылым видом дома. Будто собственника заставили держать свет зажженным.
– Но почему входные двери открыты? – подала голос Мюриел.
Дом предстал перед ними очерченный лозами глицинии, вьющимися по стенам. Из каждой трещины таинственных черных фронтонов прорывались лучики света. По сторонам входных дверей имелись небольшие стеклянные окна с задернутыми занавесками. Через фронтальные окна в левой от них стороне дома они могли видеть низкую столовую со столом, накрытым для холодного ужина. В правой от них части виднелась затемненная библиотека с перемежающимися отсветами яркого огня от камина.
Вид огня воодушевил Родни и в то же время заставил его почувствовать себя виноватым. Они сильно опоздали. Родни обещал Джеку Баннистеру прибыть с женой в «Клерлонс» в пять часов, без опоздания, чтобы открыть рождественскую вечеринку.
В дороге двигатель их автомобиля кашлянул и заглох. Неисправность двигателя после Лондона была лишь первой причиной. Далее – расслабленность в деревенском пабе посреди дороги, питье горячего эля, и слушание по радио рождественского песнопения. Какое-то, в диккенсоновском стиле, веселье незаметно охватило их. Это была вторая причина. Но оба, Родни и Мюриел, молоды, они очень любили друг друга, а это главное. Сейчас влюбленные пребывали еще в сиянии Рождества, которое, пока они стояли перед скрипучими дверями «Клерлонс», странным образом начинало остывать.
Впрочем, не было никаких причин для беспокойства. Родни вытащил из багажника машины багаж, включающий коробку с подарками для детей Джека и Молли. Эти его действия, должно быть, прозвучали очень громко, а на гравии – естественно. Молодой человек сунул голову в дверной проем и свистнул. Затем начал стучать дверным молотком. Звук, казалось, дошел до каждого уголка дома и затем вернулся назад, как ищущая дичь собака.
– Вот что я тебе скажу, – проронил обескураженный Родни. – В доме никого нет.
Мюриел поднялась на три ступеньки и встала рядом с ним. Плотнее запахнула свою шубку. Лицо ее раскраснелось от холода.
– Но это же невозможно, – возразила девушка. – Даже если они вышли, то слуги!.. Молли говорила мне, что держит повара и двух служанок. Ты уверен, что мы правильно приехали?
– Да. Название на воротах. И на милю вокруг нет никакого другого дома.
Не сговариваясь, одновременно они вытянули шеи влево, чтобы заглянуть в окна столовой. Холодная птица на буфете, большая ваза с каштанами. Теперь они даже могли видеть другой камин, перед которым стояло кресло с брошенным вязанием. Родни снова стукнул дверным молотком, энергичнее, но звук не произвел никакого эффекта. Стоя в центре света, гости, тем не менее, чувствовали себя очень одинокими. Вместе с порывистым восточным ветром, дующим над Уилдом, двери качнулись и скрипнули.
– Полагаю, нам лучше войти, – предложил Родни и добавил уже без рождественской бравады: – Что за дьявольский трюк, черт возьми! Как ты думаешь, что здесь случилось? Могу поклясться, что этот камин разожгли не более пятнадцати минут назад.
Он ступил в холл и поставил на пол сумки. Когда повернулся, чтобы закрыть дверь, Мюриел взяла его за руку.
– Послушай, Рони. Ты думаешь, лучше будет, если ее закрыть?
– Почему нет?
– Я… я не знаю.
– Здесь довольно холодно, – заметил он, неохотно признавая, что такая же мысль приходило и ему в голову.
Родни закрыл обе створки двери и возвратил на место засов. И в тот же момент из двери библиотеки, что направо, вышла девушка.
У нее было такое приятное лицо, что оба приезжих почувствовали облегчение. Пустоты дома больше не существовало. Девушка была хорошенькая, не более двадцати одного-двадцати двух лет, и имела чопорный вид, который у Родни Хантера смутно вызывал ассоциацию с гувернанткой или секретарем. Хотя Джек Баннистер никогда не упоминал о такой особе. Она была полной, но с удивительно узкой талией. Одета во все коричневое. Каштановые волосы аккуратно разделены пробором. Карие продолговатые глаза могли намекать на скрытную или любопытную улыбку, если бы не смотрели так спокойно и заинтересованно. В одной руке девушка держала то, что выглядело как маленький белый мешочек из льняного или из хлопкового материала. Говорила она с достоинством, которое не вязалось с ее годами.
