В старом коричневого камня доме Ниро Вульфа на Тридцать пятой улице атмосфера в тот июньский понедельник была накаленной. Я упоминаю о ней не для того, чтобы намекать на дурные привычки Вульфа, а просто потому, что она имеет отношение к делу. Благодаря этой атмосфере мы и получили жильца.
Начало всему положило одно замечание Вульфа, сделанное им тремя днями раньше. Каждую пятницу в одиннадцать утра, спустившись в кабинет на первом этаже с оранжереи на крыше, Вульф выписывал чеки для Фрица, Теодора и меня. Отдав мне мой, два других он оставлял при себе, поскольку любил вручать их лично. В тот день, положив чек на мой письменный стол, он ехидно произнес:
– Спасибо за то, что дождался.
Мои брови поползли вверх.
– В чем дело? На орхидеи напала тля?
– Нет, но я видел в холле твою сумку и отметил твой пышный наряд. С твоей стороны чрезвычайно любезно сидеть здесь в ожидании столь ничтожного вознаграждения за непосильный почти недельный труд, все время помня о том, что наш банковский счет за последние два года никогда не был таким маленьким, и всей душой стремясь улизнуть.
Я сдержался. Но такая тирада требует ответа, и я ответил:
– Что касается пышного наряда, то я уезжаю на уик-энд за город и оделся соответствующим образом. Однако ваше замечание о том, что я рвусь уйти, неверно. – Я посмотрел на часы. – У меня вполне достаточно времени, чтобы взять машину и заехать на Шестьдесят третью улицу за мисс Роузн. Дальше: определение моего вознаграждения словом «ничтожное» совершенно точно! Что до непосильного труда, то я вынужден ограничивать его сидением на собственной заднице только потому, что вы решили отвергнуть четыре предложения подряд. Продолжаю: произнеся свое «почти недельного», вы, очевидно, имели в виду то, что я ретируюсь раньше, чем истекло время, за которое мне платят. Но такое случается не впервые и потом: что меня удерживает? Теперь относительно банковского счета. У вас, действительно, есть все основания для подобных слов. Я веду канцелярию, знаю положение дел и готов помочь. Сожалею, что мой вклад будет столь мизерным.
С этими словами я подошел к письменному столу, на котором по-прежнему лежал чек, взял последний большим и указательным пальцами за верхний краешек и разорвал поперек, потом сложил половинки вместе и превратил их в четвертушки, затем бросил клочки в корзину для бумаг и направился к двери.
– Арчи!
Я повернулся па каблуках и посмотрел на него, Метнув на меня свирепый взгляд, он сказал:
– Тьфу!
– Чушь! – отозвался я.
Вся эта история накалила домашнюю атмосферу.
Когда я вернулся из-за города воскресным поздним вечером, Вульф уже лежал в постели. Возможно, к утру понедельника все бы и утихомирилось, кабы не разорванный чек. Оба мы прекрасно понимали, что корешок чека необходимо аннулировать и выписать новый чек, но Вульф не собирался ничего делать, пока я не попрошу, а я не собирался ни о чем просить, пока он не заговорит об этом первый. Гордость у каждого есть. Поскольку вопрос оставался нерешенным, напряженность понедельничного утра продлилась до обеда и перекочевала во вторую половину дня.
Около шестнадцати тридцати я сидел за письменным столом, просматривая старые счета и отчеты, когда в дверь позвонили.
Обычно, кроме особых случаев, посетителям открывал Фриц, но в тот день мои ноги требовали разминки, поэтому я пошел сам. Распахнув дверь, я увидел нечто, что породило в моей душе приятные надежды. Чемодан и шляпную коробку могли, конечно, купить у коммивояжера, но молодая женщина в легком персиковом платье и отлично сшитом жакете выглядела, без сомнения, не стандартно. Ее появление у Ниро Вульфа с багажом позволяло ставить десять к одному за то, что она – перспективная клиентка из другого города, а приезд прямо с вокзала или из аэропорта говорил о том, что клиентка торопится. Такая особа требовала сердечной встречи.
Помахивая шляпной картонкой, она переступила через порог, прошмыгнула мимо меня в коридор и констатировала:
– Вы – Арчи Гудвин. Вы внесете мой чемодан? Будрте так любезны.
Я подчинился, закрыл дверь и поставил чемодан у стены. Она прислонила к нему шляпную картонку, потом выпрямилась и заявила:
– Вообще-то, мне нужен Ниро Вульф, но он, конечно, как всегда, с четырех до шести наверху в оранжерее. Потому я и выбрала именно это время. Я хочу прежде поговорить с вами. – Она огляделась. – Ага, вот дверь в приемную. – Ее взор заскользил дальше, постепенно обегая комнату. – Лестница справа ведет в столовую, слева – в кабинет. Холл больше, чем я ожидала. Так вы меня пригласите?
Я никогда не встречал подобных глаз. Они были то ли коричневато-серые с желтыми крапинками, то ли коричневато-желтые с серыми, но глубокие, очень большие и быстрые.
– В чем дело? – спросила гостья.
Она явно жульничала, ибо не могла не знать о том, что любой, увидевший ее глаза в первый раз, непременно на них уставится. Она, наверняка, даже провоцировала такой эффект. Я ответил, что дело ни в чем, проводил ее в кабинет, предложил стул, сел за свой письменный стол и заметил:
– Итак, вы бывали здесь раньше.
Она отрицательно покачала головой.
