…Как путник, что идет в глуши
С тревогой и тоской —
И закружился, но назад
На путь не глянет свой.
И чувствует, что позади
Той ночью Литанда услышала за собой шаги на дороге; они едва отставали от звука ее шагов, так что при желании она могла принять их за эхо. Шаг-тихо-шаг и потом, после небольшого промедления, шаг-тихо-шаг, шаг-тихо-шаг.
И поначалу Литанда действительно сочла их за эхо, но, когда она остановилась, чтобы вслушаться, в тишине прозвучало еще по меньшей мере три шага.
Шаг-тихо-шаг, шаг-тихо-шаг…
Значит, не эхо: кто-то или что-то преследует ее. В мире Двойного Солнца, где магия встречалась едва ли не на каждом повороте, чаще следовало ожидать недобрых встреч. За долгую жизнь, равную по меньшей мере трем обычным человеческим, Литанда нередко имела дело с волшебством; при необходимости она легко вживалась в роль наемного колдуна-охотника, адепта Синей Звезды, а по зову сердца становилась менестрелем. Но с раннего возраста она научилась считать доброжелательную магию диковинкой, а уж на своей-то доле испытывала ее и вовсе нечасто. Литанда прожила так долго благодаря отточенным инстинктам, и сейчас они твердили, что звучащие позади шаги не предвещают ничего хорошего.
Пока Литанда не представляла, кто идет за ней. Самым простым было предположить, что кто-то из последнего на ее пути города затаил обиду — вполне возможно, и вовсе без причины, просто из-за недоверия, часто питаемого смертными к магии и колдунам, что не являлось редкостью в Старом Гандрине, — и решил взять правосудие в свои руки и избавиться от носителя упомянутой магии. Такое случалось сплошь и рядом, и Литанде на своем веку приходилось иметь дело с убийцами-недоучками, которые считали, что положат конец существованию волшебства, если прикончат волшебника; и как бы ни сильна была магия адепта, даже с ее помощью после удара ножом в спину не оправиться. С другой стороны, и разобраться с подобными покушениями не представляло особой сложности. Воткнуть Литанде в спину нож еще никому не удавалось.
Поэтому Литанда сошла с дороги и потянула из ножен один из двух своих кинжалов — простой клинок с белой рукоятью, который носила для обороны от опасностей материальных, что всегда подстерегали в пути, — убийц, воров и разбойников. Она закуталась в облачно-серые складки колдовской мантии, сделавшей ее похожей на неразличимую в ночной темноте тень, и стала поджидать, пока преследователь не поравняется с ней.
Но события развивались не так гладко. Шаг-тихо-шаг, и шаги затихли; таинственный преследователь заметил, что она остановилась. Литанда и не рассчитывала, что все решится просто. Она втолкнула в ножны кинжал, замерла и потянулась натренированным чутьем к незнакомцу.
Сперва она почувствовала легкое электрическое покалывание в Синей Звезде на лбу и несильный, почти безболезненный треск в голове. Про себя ощущение она переводила как запах волшебства. Кто бы за ней ни следил, он оказался вовсе не такой простой и легко устраняемой угрозой, как убийца с ножом.
Литанда вытянула нож с черной рукоятью из ножен на левом боку и, ступая как призрак или тень, вернулась по своим следам. Этот нож предназначался для сверхъестественных угроз и годился для любой нечисти, начиная с призраков и заканчивая оборотнями; только им она могла бы убить себя, если бы вдруг устала от жизни.
К ней навстречу неровными, но плавными шагами скользила темная тень, и Литанда высоко занесла нож с черной рукоятью. Женщина-адепт с размаху метнула кинжал, отблеск зачарованного клинка исчез в густой тьме. Раздался отдаленный жуткий крик; казалось, что он исходит из невероятно далекого призрачного мира. У Литанды кровь застыла в жилах, а Синюю Звезду пронзила вспышка боли. Когда крик с содроганием затих, Литанда ощутила, как вернулась в руку черная рукоять, но в блеклом свете луны с удивлением разглядела, что клинок исчез, лишь капли расплавленного металла падали на землю и таяли.