«Иду на красный свет!»

…Будь вечно в бою, нигде — после боя!

И. Волькер

Название книги, предлагаемой советскому читателю, — «Иду на красный свет!», — на первый взгляд может показаться несколько парадоксальным, заостренным. Во всяком случае, в нем есть что-то сразу привлекающее внимание, дающее толчок мысли, которая, улавливая в нем некую необычность, будет стремиться «перевести» его на язык привычных понятий. Ведь красный свет в качестве дорожного знака означает предостережение, равнозначен короткому, строгому и повелительному слову «стой!». А может быть, его можно воспринять, истолковать по-другому, как символ преодоления, как свет, указывающий путь в будущее? Или в этом названии есть известная доля экстравагантности, направленной на то, чтобы привлечь, возможно, увлечь читателя броской, своеобразной фразой?

«Иду на красный свет» — так озаглавил один из своих поэтических сборников Йозеф Рыбак. Однако совсем не случайно это название выносится на обложку и настоящей книги, в которую включены документально-художественная проза, публицистика этого большого современного писателя Чехословакии. Тем самым как бы подчеркивается цельность творческой личности Йозефа Рыбака, чешского поэта и прозаика, эссеиста, критика, искусствоведа.

«Я шел на красный свет вместе с миллионами товарищей во всем мире, даже если это было опасно. Я не покинул их ряды. И смысл моих требований к литературе и искусству заключается в том, чтобы они шагали вместе с нами в этом историческом движении вперед и служили великому делу», — расшифровывает Рыбак название своего поэтического сборника «Иду на красный свет».

В этих словах раскрываются корневые, национальные и интернациональные истоки творчества писателя как активного борца за социалистическое завтра, за настоящее своего народа. Они открывают нам путь к миру чувств и мыслей художника, глубоко правдивого и гуманного, верящего в добро, справедливость, чуткого к нравственной жизни человека, сильного сутью своих социально-философских воззрений, убежденностью коммуниста и интернационалиста.

Красный свет… Он сродни цвету гвоздик, которые так любил пролетарский чешский поэт Иржи Волькер, автор страстных стихотворений — призывов к борьбе, стихотворений-баллад, проникнутых ненавистью к буржуазному строю. Для Рыбака, как и другого пролетарского чешского поэта начала XX столетия, Станислава Костки Неймана, создателя «Красных песен», красный цвет навсегда останется «цветом отношения, интеллектуального и эмоционального, к миру». Это цвет знамен Парижской коммуны, цвет кремлевских звезд. Вот почему творчество Йозефа Рыбака воспринимается в нерасторжимой связи времен, прошлого и настоящего: оно пропитано идеями Октябрьской революции, вобрало в себя революционные традиции чешского и словацкого народов, их искусства и литературы и вместе с тем является частью яркой, красочной, многообразной и многоликой жизни и культуры нынешней Чехословакии. Вот почему все без исключения произведения Рыбака — это сплав глубоко личностного, автобиографического и идейно-политического и философского начал, сплав художественности и публицистики, лирики и эпики.

Валентин Распутин в одном из своих интервью подчеркивал: «Родину, как и родителей, не выбирают, она дается нам вместе с рождением и впитывается с детством. Для каждого из нас это центр Земли независимо от того, большой ли это город или маленький поселок… С годами, становясь взрослее и обживая свою судьбу, мы присоединяем к этому центру все новые и новые края… но центр по-прежнему там, на нашей „малой родине“».

Такой «малой родиной» для Йозефа Рыбака является его родной город Писек. В писецком крае «завязывался» его человеческий и писательский характер. С Писеком связаны первые представления Рыбака о добре и зле, поначалу вынесенные из поэтического мира сказок, вобравших в себя народную мудрость, жажду волшебства, чуда, мысли об обязательной победе правды над ложью, разума над эгоизмом и изворотливостью. Здесь он учился понимать природу, прислушиваться к ее дыханию, любить ее красоту, здесь получил первые жизненные уроки, пристрастился к чтению книг. Книги, проникнутая духовностью атмосфера дома, в котором провел детские годы Рыбак и который принадлежал одному из видных писецких общественных деятелей и патриотов, помогали ему соотносить прочитанное с жизнью, улавливать какие-то связующие звенья между настоящим и прошлым, историей. Так, пускай по большей части бессознательно, уже тогда начал формироваться внутренний мир будущего писателя, в который вплетались полученные в пору детства и юности ощущения, краски, звуки, впечатления от встреч с людьми самых разных характеров и социальной принадлежности. А также чувство горечи от первых столкновений с бесправием одних и грубой силой других, с безработицей, нищетой, что было обычным явлением в Австро-Венгерской империи, куда до 1918 года входили Чехия и Словакия, и самым непосредственным образом касалось многодетной семьи Рыбаков, жившей на скудный заработок отца-ремесленника, погибшего во время первой мировой войны… Все это даст свои обильные всходы, найдет так или иначе свое место в прозе и поэзии Рыбака, станет той нивой, на которой будет набирать силы, зреть его социально-философское мировосприятие. К взрастившей его земле писатель будет потом прикасаться всякий раз в поисках необходимых решений, тревожась за здоровье народа, судьбу всей планеты.