Глава 1
Ирак, Багдад, наши дни
Солнце опустилось уже довольно низко, когда колонна военных миновала президентский дворец, находящийся в одном из центральных правобережных районов Багдада Ат-Тахри. Колонна двигалась по улице Хайфа, в точности повторявшей изгибы Тигра – реки, разделяющей город на две почти равные части. У дворца улица изгибалась под девяносто градусов, меняя свое направление с северо-восточного на северо-западное. Это очень не понравилось Тому Спенсеру, управлявшему головным «Хаммером» с турелью крупнокалиберного пулемета на крыше. Низкое солнце теперь оказалось слева, светило в глаза, мешало обзору. Он переместил защитный козырек от потолка налево, к двери, но это не помогло – так низко он не опускался. Том в сердцах чертыхнулся и ударом вернул бесполезный козырек на место. Одно радовало: автомобильное движение по улице Хайфа было запрещено, так что смотреть Тому было особенно не на что. Сидящий рядом лейтенант О'Хара неодобрительно скосил глаза на водителя, ничего не сказав, вновь уставился в лобовое стекло, внимательно наблюдая за происходящим на улице.
Лейтенант был опытным воякой. Говорили, что он прошел все существующие горячие точки, имел кучу наград и ранений, но с военной карьерой у него почему-то так и не сложилось. Почему – никто не знал, а сам о себе он никогда и никому не рассказывал.
Когда колонна приблизилась к многолюдному рынку Ат-Тахри, О'Хара по рации отдал приказ замедлить движение: мало ли что.
На правой стороне улицы шумел восточный базар. Вокруг сновали люди, ругались, смеялись, торговались, воровали, обсчитывали. За рынком возвышался минарет небольшой мечети с блестевшим в лучах заходящего солнца голубоватым куполом. На краю тротуара стоял местный полицейский, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Время от времени к нему подбегали люди, что-то говорили, отчаянно жестикулируя. Он в знак согласия лениво покачивал головой, не удостаивая говорившего даже взглядом.
Лейтенант оторвал взгляд от торгующей толпы и перевел его на минарет. Что именно привлекло его внимание, он пока не знал… просто интуитивно почувствовал опасность. Для солдата любое возвышение – потенциальная опасность. И он не ошибся, на минарете что-то блеснуло. Лейтенант поднес к глазам бинокль – так и есть, снайпер! Он сорвал рацию с плеча и крикнул в нее:
– Колонна, стой! Противник справа. Цель – минарет.
Но было уже поздно. На минарете расцвела маленькая розочка выстрела, звука не было слышно. Хрустнуло лобовое стекло «Хаммера», и в нем, прямо напротив лица водителя, образовалось отверстие, обрамленное частыми трещинками. Последнее, что Том успел сделать в своей недолгой жизни, это выжать сцепление «Хаммера». Скорость он выключил уже будучи мертвым. Правая рука его так и осталась лежать на рычаге переключения передач, а голова, вернее то, что от нее осталось, упала на руль. Джип прокатился еще несколько метров и встал. Пуля снайпера попала солдату немного выше правого глаза, вырвав заднюю часть черепа.
Следующим выстрелом был ранен пулеметчик «Хаммера». Ему пуля пробила шею, и он, захрипев, зажимая двумя руками рану, рухнул на турель. Из бронетранспортера, следующего за «Хаммером», как горох, высыпали морские пехотинцы, моментально заняв оборону. Один из них бросился было к джипу, желая помочь раненому пулеметчику, но снайпер не дремал – каждая его пуля находила свою жертву, и добрый пехотинец повалился на землю с простреленной ногой. Тем временем лейтенант О'Хара выскочил из джипа и на бегу что-то закричал в рацию.
На минарете снайпер менял оружие. Разминка с винтовкой была окончена, и на плече у него появился «Стингер»[1]. Жало разворотило переднюю часть бронетранспортера.
От взрыва разорвало топливный бак «Хаммера», и он загорелся. В огне заживо сгорал раненый пулеметчик, помочь ему никто не смог. Возможно, ему повезло, и он умер еще до того, как его объяло пламя. Только после выстрела «Стингера» жители поняли, что происходит, и обезумевшая толпа рванула в разные стороны, давя друг друга. Многие не понимали, где более безопасное место, куда бежать, и поэтому бестолково метались из стороны в сторону.
Внутри бронированного тела танка «Абрамс», находившегося за изуродованным бронетранспортером, загудели гироскопы: наводчик, найдя цель, поворачивал огромную приплюснутую башню в сторону мечети. Люди шарахнулись с линии выстрела, перед пушкой остался стоять только маленький мальчик. Он, задрав голову и щурясь от солнца, с интересом и совершенно без страха разглядывал движущийся смертоносный хобот. Продолжавший говорить по рации О'Хара видел все это. Он бросился к мальчишке и, схватив его в охапку, потащил к толпе, стоявшей возле стены дома на безопасном расстояние от танка. Мальчишка орал и брыкался.
Оглушительный выстрел 120-миллиметровой пушки поднял облако пыли и мусора, погнав его по опустевшей площади рынка, танк отпрыгнул назад. Земля содрогнулась, верхушку минарета разнесло в клочья. Притихшая, перепуганная толпа замерла, наблюдая за происходящим. Ну вот и все. Лейтенант стоял в толпе арабов с ребенком на руках, он так и не поставил его на землю. Он смотрел на их лица, они смотрели на него, и в их глазах он не видел ни осуждения, ни ненависти. Они видели, что солдаты лишь защищались, они видели, как рослый офицер спас ребенка если не от смерти, то от контузии точно.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
