Федор ЧЕШКО
И МИР ПРЕДСТАНЕТ СТРАННЫМ
За завтраком мой кот Остолоп сказал печальным бархатным голосом:
- Сегодня ночью я имел несчастье прочитать черновик вашей последней статьи. Вы меня огорчили, молодой человек...
От подобного заявления мысли понеслись у меня в голове этаким коровьим галопом. "Способность к членораздельной речи отличает человека от животных (Геродот)... Врешь, собака, статья отличная... Интересно, кто из нас спятил, я или Остолоп?.."
- Остолоп, - строго спросил я, - кто из нас спятил?
- Ну несомненно, вы! - воскликнул Остолоп. - Ведь невозможно же в здравом уме и трезвой памяти выдвигать столь ненаучные тезисы! Вы провели серию смехотворных экспериментов и на их основании сделали серьезные, но в корне неверные выводы.
("Кажется, спятил все-таки я. Прелестно!")
- Вы утверждаете, - вещал Остолоп, закатывая глаза и нервно подергивая хвостом, - что в действиях ваших подопытных отсутствует разумное начало. В качестве доказательства вы приводите пример с лисой, пытавшейся выкопать нору в стеклянном ящике. Но ведь тут вы затрагиваете совершенно другой, крайне интересный и сложный вопрос о поведении высокоразумного (я нервно икнул) существа в экстремальных, непривычных и непонятных, а главное - внезапно изменившихся условиях. Возьмем, к примеру, вас, - Остолоп внимательно посмотрел мне в глаза.
Я снова икнул.
- Вы считаете себя разумным существом. Сейчас вы находитесь в экстремальной ситуации. И проблесков мысли на вашем лице что-то не заметно. Скорее наоборот.
"А что, все нормально, - думал я между тем. - Жил, жил и вдруг свихнулся. Ничего не поделаешь. Бывает."
Я стал смотреть в окно. За окном был забор. На заборе - плакат: "Летайте самолетами Аэрофлота".
- А знаете, он совершенно прав, - заявил вдруг скворец Генотип, обитавший в клетке под потолком. Этого тунеядца Генотипа я вот уже два года безуспешно пытался научить говорить. - Теория психологической адаптации - проблема сложнейшая. Ее нужно решать исподволь, осторожно. А вы кидаетесь как на приступ, оголтело размахивая скальпелем и кусочком сахара. Нехорошо это, знаете. Ненаучно.
Я все изучал плакат. Весь он был синий, а буквы на нем - белые. И самолетик нарисован. К дождю, наверное.
- К сожалению, здесь нет моего дядюшки, - продолжал скворец. - Вот кто мог бы рассказать вам много поучительного о психологических аспектах затронутой вами проблемы. Но я и сам, как ученый, не чуждый психологии...
- Летайте самолетами Аэрофлота, - посоветовал я ему.
Некоторое время Генотип думал, склонив голову набок. Затем полюбопытствовал:
- Зачем?
- Ну и дурак, - я разозлился. - А еще психолог! С сумасшедшими полагается во всем соглашаться.
- Да, подвели вы нас, молодой человек, подвели, - забубнил, спускаясь на паутинке к моему лицу, Яков Михайлович Сиволаптев-Валуа - старый крестовик, живший на люстре. - Так подвели, что дальше некуда.
- Чем же это я вас-то подвел? - Я уже устал от них. - Членистоногое, а туда же...
- Чем, чем... Лучшие ученые планеты собрались при его персоне, чтобы помочь ему, навести на верную мысль и с его помощью - с вашей, вашей помощью, молодой человек! - втолковать, наконец, людям, что братьев по разуму надо искать не во всяких туманностях да галактиках, а у себя под носом! Первые ваши статьи произвели на нас впечатление, да, и немалое. Они были умны, толковы, очень толковы. А теперь? Какой стыд, молодой человек, какой позор!..
- И все-то ты врешь, восьминогое, - игриво заявил я ему. - Треплется, как телевизор, а у самого даже рта нету. Брехло на паутинке...
- Сам дурак, - сварливо ответил Яков Михайлович. - Тоже мне биолог! А у телевизора рот есть, что ли? На паутинке! Потому и треплюсь, что на паутинке! И эти вон двое, - он махнул лапами в сторону кота и скворца, тоже по моей паутинке треплются. Потому, что волновод из паутинки сплел, психодинамической, значит, энергией тебе, дураку, и телепатируем. Не слыхал никогда о ней, что-ли? Ну, то-то! Слушай тех, кто поумнее будет, да на ногощупальце мотай. Она, психодинамическая энергия, всему основа и есть!
- Тут я не могу с вами согласиться, коллега, простите, - вмешался Остолоп. - Роль психодинамических эманаций, конечно, велика, но нельзя же недооценивать и нейронные процессы!
- Нет, что вы, - затараторил и Генотип (У, предатель! Тоже двуногое, как-никак, мог бы и раньше как-нибудь намекнуть, рассказать, подсказать...), - нейронные флюктуации здесь совершенно не при чем. У меня давно уже возникла одна гипотеза...
- Послушаем, - кивнул Остолоп. - Нейронная школа пернатых сделала за последнее время значительные успехи...
Я молча поднялся и вышел на кухню. Некоторое время стоял и прислушивался к голосам в комнате. Там бубнили что-то о приматах, спинно-мозговых эквивалентах, рефлекторно-аффекторных психологических ловушках...
Донесся азартный вопль Якова Михайловича: "А вот возьмем, к примеру, клопа! Откуда ж у него возьмутся нейронные флюктуации, ежели мозгов нету? А каков интеллектище!"
Я глубоко вздохнул, задержал дыхание и трижды ударил головой в стену. И проснулся.
Некоторое время я лежал, вытирая со лба холодный пот. Генотип дрых в клетке без задних ног. Яков Михайлович Сиволаптев-Валуа угрюмо кушал комара в своей невообразимо сложной паутине. Остолоп сосредоточенно следил за мухой, бившейся в оконное стекло. Все было в порядке. Я встал. Начался обычный будний день. Ночные кошмары отступили и растаяли вместе с самой ночью. Жизнь была прекрасна, и, готовя завтрак, я даже стал насвистывать этакий бравурный мотивчик.
