Дул сильный ветер. Море было неспокойно и раздраженно подгоняло стройные ряды волн на штурм угрюмых утесов. Готовясь к обороне, скалы молча сгрудились у воды, выставив изъеденные соленым ветром склоны. Остервенев, волны набрасывались на берег, метая стрелы белой пены, клубились и вновь откатывались, задерживаясь в мелких выбоинах – жилищах крабов. Но снова из-за горизонта, где дрожало предрассветное зарево, поднимались новые валы.
Красный край солнца показался над водой, обагрив косматые верхушки волн. Пенные плюмажи радостно дрогнули под напором неугомонного ветра и c новой силой устремились к берегу.
День только начинался, но было очевидно, что погода будет жестокая: в открытом море – шторм.
Внутреннее море разделяет Южный и Северный континенты, и является, пожалуй, самым спокойным: лазурная гладь, уходящая к далекому горизонту, мелкие волны, ласкающие просмоленные борта кораблей. Бури в начале летдора, третьего летнего месяца, здесь редкость. Видать не к добру.
***
Форт-Брейден стоял у самой воды, выставив вперед деревянные настилы пристаней. В широкой бухте, сбившись в стаю, распластав крылья-паруса, стояли корабли с половины света. Были здесь и широкие, крепкие вахспандийские галеры с тяжелыми веслами, подвластными только вахспандийцам – людям-львам; и длинные, стремительные эльфийские суда, щеголяющие зелеными парусами. Тут же отдыхали после долгого пути слатийские и антимагюрские фрегаты. Ожидая своего часа, покоились форт-брейденские шхуны.
Озелененные трудами окрестных жителей утесы тянулись от бухты на север, опоясывая город с его бесчисленными постройками, дворами, площадями.
Коренным населением Форт-Брейдена были люди, хотя, как и во всех крупных портовых городах, на улицах можно было встретить и вахспандийцев, и эльфов Эмберга, и гномов, и гордых скелетов из Скелетора, и низших, что работали в порту грузчиками. Не было только гхалхалтаров – народа с Южного континента – давних противников людей. Война шла пять тысячелетий с переменным успехом, и не было народа, который бы не познал её на себе, но, когда гхалхалтаров оттеснили на самый юг и загнали за Магический Щит, о них благополучно забыли. Прошло несколько веков, и они снова на свободе. Щит оказался пробит в нескольких местах, и бесчисленные орды устремились на волю к побережным городам, где можно погрузиться на корабли и отправиться на Северный континент, на Пентейский мыс. Хотя в Форт-Брейдене предпочитали не упоминать событиях за морем, но разговоров о них было много. Судачили и о тварях юга, что поддержали гхалхалтаров, и об опасном их предводителе Хамраке Великом – бессмертном, чародее, полководце. Говорили, и это было вполне оправданно, что Магический Щит дал трещину не без его помощи.
Однако гхалхалтары ещё далеко, им нужен флот, чтобы переправить огромное шестидесятитысячное воинство, а сильные, хотя и более малочисленные армии короля Иоанна стояли рядом, и над форт-брейденским замком гордо реяло людское знамя. Знамя короля Иоанна!
***
Замок был хорошо укреплен: массивные стены, снизу покрывшиеся рябью ракушек и морской плесенью, выдержали не одну осаду. Не раз, завидев с высокой башни неприятельские корабли, дозорный бил тревогу.
Однако на этот раз враг пожаловал не с моря и не с суши. Изнутри…
***
Мрачный зал. В неясном свете, падающем откуда-то извне, едва различаются гладкие столбы мраморных колонн, уходящих вдаль, теряющихся в темноте.
Появляется крохотный дрожащий огонек. Он освещает тревожное лицо человека. На нем желто-синяя туника, просторная кожаная куртка. Ноги тонут в зыбком мраке – пола не видно. Одеяние относит его к мирному ордену Пентакреона. Он приближается к стене, подносит свечку, зажигает светильник, затаившийся в нише черным чугунным остовом. Пентакреонец идет дальше, не оступаясь в сумраке зала, зажигая новые светильники. Колонны очерчиваются более четко, благодарно отражая свет полированными боками. Наверху и по стенам под кистью невидимого художника появляются сложные барельефы: животные, птицы, драконы – священные существа на Пентейском мысе. А человек идет все дальше, и рука загадочного резчика неотступно следует за ним, вдыхая жизнь в холодные серые камни. В конце зала загораются ответные огни. Зал вырастает вдвое, уходя глубоко вдаль, но там уже тоже светло, и навстречу идет такой же человек со свечой в руке. Они приближаются друг к другу, останавливаются и смотрят в упор, протягивают руки и касаются кристально чистой поверхности зеркала.
Огромное, в человеческий рост зеркало принадлежит лорду Альфреду, бывшему властителю Пентейского мыса, унаследовавшему от брата корону Слатии. Зеркала – большая редкость. Они производятся лишь в трех-четырех местах на земле, и искусники крепко хранят тайну их изготовления. Такому зеркалу могла бы позавидовать любая красавица, и принцессы дают за подобное целые графства. Но самое главное не в том. Два зеркала были подарены правителем Экалорна Эстурбулом ещё покойному брату Альфреда. Многие маги трудились над ними и вот результат: достаточно коснуться гладкой поверхности, и она оживет, расступится, и человек попадет в любое место, где стоит такое же зеркало! Правда, таких на свете не больше дюжины.
