Как бы я хотела, чтобы мне никогда не попадалось на глаза то объявление о лекции, да вдобавок с крупно напечатанным именем лектора! — в сердцах подумала Грейс, бросая в общую кучу очередной вырванный с огородной грядки сорняк.
В кронах плодовых деревьев за ее спиной зашелестел ветерок, над ухом прожужжала пчела. В залитом солнцем садике, находящемся за домом Грейс, царили тишина и покой. А сама она была крайне раздосадована.
Виной всему был вчерашний телефонный звонок брата, Берни, напомнившего ей о существовании человека, которого она старалась забыть в течение нескольких последних лет.
Тогда, в вестибюле лондонской школы искусств, ее взгляд прежде всего остановился на крупных буквах имени — Нил Хелнер. Оно находилось в верхней части напечатанного типографским способом объявления о лекции по кибернетике.
Нил Хелнер был лучшим другом обожаемого старшего брата Грейс, миллионером, сделавшим состояние на проектировании и производстве промышленных роботов.
Суть его лекции находилась за гранью понимания Грейс. В первую очередь ее внимание привлекла фотография Нила, расположенная сразу под именем. Густые светлые волосы, серые глаза, взгляд которых, казалось, приникает прямо сквозь тебя, запоминающиеся черты лица, высокие скулы, подбородок с ямочкой, который Грейс сразу захотелось нарисовать.
Это лицо притягивало ее как магнит.
Но Грейс знала, что лучше взглянуть на самого Нила. Снимок может лгать. Не исключено, что, увидев Нила воочию, она найдет его внешность вполне ординарной. И тогда внезапное желание нарисовать этого человека улетучится так же быстро, как возникло.
Осознав, что она таращится на изображение Нила, как какая-нибудь меломанка на плакат с изображением всемирно известной рок-звезды, Грейс поспешила на занятия по рисованию акварелью.
Следующим вечером, втайне от подруг, она отправилась на лекцию. Расположилась Грейс в последнем ряду аудитории. Отсюда можно было незаметно наблюдать за Нилом.
Тот стоял на сцене, освещенный двумя софитами, и его внешность оказалась даже еще более многообещающей, чем на фотографии.
Я должна нарисовать его, — вертелось в голове Грейс. — Должна! И дело было не только в красивом лице Нила. Низкие, бархатистые звуки его голоса вызывали мурашки на коже Грейс, шутки смешили и даже помогали понять кое-что из того, о чем он рассказывал в своей лекции.
Когда все кончилось, Нила окружили студенты. Грейс держалась в сторонке, ожидая, пока он ответит на все вопросы и к нему можно будет подойти. Она решила не сообщать ему, что приходится сестрой его другу, Берни Кэмпбеллу, иначе он быстро вычислит ее возраст — семнадцать лет.
Если Нил узнает, что она так молода, он не воспримет ее всерьез и игра закончится, даже не начавшись.
Когда он попрощался со студентами и принялся укладывать бумаги в кожаную папку, Грейс с гулко бьющимся сердцем приблизилась к нему.
— Меня зовут Тина, я изучаю изобразительное искусство. Можно мне угостить вас коктейлем? Э-э… и я бы хотела нарисовать ваш портрет, если позволите.
Нил пристально взглянул на нее. Увидев так близко его красивые серые глаза, Грейс судорожно глотнула воздух…
Сердито сопя, она с корнем выдернула из земли кустик лебеды и швырнула в кучу сорняков. Даже сейчас ее взволновало воспоминание о том, как она впервые встретилась с Нилом взглядом. А что было бы, если бы они действительно вновь увидели друг друга, как того желает Берни? Впрочем, брату даже невдомек, что Грейс знакома с его другом.
Самое интересное, что у нее не возникло никаких дурных предчувствий, когда сегодня вечером, часов около семи, зазвонил телефон. Ничего не предвещало дальнейшего кошмара. У Грейс даже сомнений не появилось, иначе она удрала бы в спальню и накрыла голову подушкой, чтобы не слышать телефонных трелей.
Вот и толкуй после этого о пресловутой женской интуиции!
Грейс только что закончила работу над очередной картиной, потому что свет за окном начал меркнуть и легко было ошибиться в выборе цвета. Она вытерла о тряпку испачканные краской пальцы и взяла телефонную трубку.
— Да?
— Привет, сестричка, — сказал Берни. — Есть минутка свободного времени?
Улыбаясь, Грейс села на ближайший стул.
Берни был старше нее на шесть лет, обладал степенью доктора наук в технической области и жил в Оксфорде с женой Тришей и сынишкой Джуниором трех недель от роду.
— Для тебя время найдется всегда, — сказала Грейс. — Как поживаешь? Или лучше спросить, как там Джуниор?
— Думаешь, мною верховодит собственный сын?
— Конечно. Джуниор умнее тебя.
— С этим мне трудно спорить. Он уже научился улыбаться и хватает меня за палец. Молодчина, правда?
— Правда, — серьезно произнесла Грейс.
— Из-за Джуниора я и звоню. Через три недели мы собрались его крестить и хотим, чтобы ты приехала. А еще — чтобы ты стала крестной матерью нашего малыша.
Совершенно растроганная, Грейс улыбнулась.
— Очень мило с вашей стороны. Но ведь тебе прекрасно известно, что я совершенно не умею обращаться с детьми. Даже когда ты дал мне подержать Джуниора в родильном доме, я едва дождалась возможности вернуть его обратно — все боялась уронить.
— Ничего, научишься, — ответил Берни. — Тем более что Джуниор быстро выйдет из младенческого возраста. Так приедешь?
