Майки проснулся и подал голос.
Зарычал он не очень громко, но даже такое «безобидное» рычание могло вызвать массу неприятностей. В тот же момент зажглось световое табло при входе в их отсек космического корабля. Светящаяся надпись информировала пассажиров, что теперь они дышат воздухом Эверона. Юный маолот приподнял массивную, чем-то напоминающую львиную, голову с коленей Джеффа Робини. Со стороны могло показаться, что его взволновали огни. На самом деле Майки видеть их не мог. Его глаза все еще оставались закрытыми, и он был слеп. Лишь из полураскрытых челюстей вновь раздалось низкое возбужденное рычание. У Джеффа в который уже раз перехватило дыхание от сострадания к несчастному существу. Ощущение было столь же неприятным, как ком желчи, поднимающийся из желудка вверх по горлу и наполняющий рот.
— Успокойся, Майки, — как можно тише произнес Джефф и сжал рукой мощные челюсти маолота. — Веди себя прилично.
Но он опоздал со своим предупреждением.
В отсеке, который сейчас слегка покачивался на универсальных шарнирах, поскольку корабль готовился к посадке, воцарилась тишина. Сорок два пассажира, большую часть которых составляли колонисты первой волны, возвращающиеся из отпуска, и земляне, приехавшие на Эверон по своим делам, резко замолчали, прекратив разговоры. Джефф не мог видеть их лиц — при посадке все кресла были отделены одно от другого специальной загородкой. Его и Майки тоже никто сейчас видеть не мог, но в этом не было никакой необходимости.
— Вы слышали? — произнес в нависшей тишине хриплый мужской голос.
Ему никто не ответил, все ждали, что еще он скажет.
— Я спрашиваю, вы это слышали? Вновь молчание.
— Я сообщу об этом в Совет Директоров линии, — продолжал возмущаться мужчина. — Можно подумать, на планете недостаточно этих тварей, поэтому их дополнительно ввозят с Земли. Да еще в пассажирском отсеке, вместе с людьми…
Он недовольно бубнил и дальше, но Джефф не мог разобрать его слов. Большинство возвращающихся домой пассажиров чувствовали себя откровенно погано после вчерашней прощальной попойки, а некоторые продолжили веселье и сегодня, так что были изрядно пьяны.
Джефф почему-то надеялся, что не встретит таких людей в новом для себя мире. Людей, пахнущих земным одеколонам, одержимых земной модой, людей, с откровенной неохотой разговаривающих обо всем, что связанно с их новым местом жительства, людей, рьяно ненавидящих представителей фауны Эверона, таких, как его Майки.
Все пассажиры, и мужчины, и женщины, вели себя одинаково — старались держаться от Джеффа подальше, зная, что за существо везет он в своей каюте. Никто ни разу даже не попытался взглянуть на Майки, которого Джефф вез с собой на законных основаниях, получив специальное разрешение от властей.
Джефф бросил взгляд поверх головы маолота на бронзовые буквы, которыми было написано название космической линии на противоположной стене. Его не покидало хорошо знакомое чувство горькой печали.
Уже давно Робини пользовались дурной славой из-за вспыльчивости, характерной для мужской половины семейства. Отец Джеффа из последних сил удерживал семью «на плаву» в Тяжелые Времена, когда американцы превратились в нацию бедняков, поскольку уступили ведущее положение в освоении космоса. Но в обанкротившейся, из-за неразвитости космических индустрии, не позволяющей ей конкурировать с остальным миром, стране вспыльчивость была непростительной роскошью. Айра Робини очень надеялся на то, что хотя бы его младший сын будет отличаться от всех в лучшую сторону.
Джефф добился определенного успеха. Злость сидела в нем настолько глубоко, что лишь крайнее раздражение могло заставить ее выплеснуться наружу. Он научился бороться с собственными эмоциями, но из-за этого был одинок. Злость, почти всю его сознательную жизнь, заменяло постоянное чувство горечи и печали, которые, как ему временами казалось, могли в один прекрасный день разорвать его изнутри.
Джефф никак не предполагал, что вновь столкнется со своими проблемами на борту космического корабля, летевшего на Эверон. Он надеялся, что после смерти родителей у него выработался иммунитет к отрицательным эмоциям. Более того, он рассчитывал, что сумеет насладиться полетом после того, как нашел финансовую поддержку и получил возможность осуществить свою давнюю мечту и закончить работу с Майки. Менее всего он ожидал почувствовать на борту корабля враждебное отношение пассажиров и их неприкрытую ненависть.
Он гладил Майки, слышал неприятный голос, но слов не различал. Он смотрел на собственное отражение в зеркальной поверхности загородки, в котором отражались и бронзовые буквы. Но они не мешали ему видеть себя: высокий, стройный мужчина двадцати с небольшим лет, широкая кость, чуть вытянутое лицо, темные волосы и еще более темные глаза.
Затем он вновь посмотрел на буквы, которые сложились в название космокорпорации, основанной первыми колонистами: «Хозяева Эверона».
Именно на корабле этой корпорации он опускался сейчас вместе с Майки на поверхность Эверона.
Маолот опустил массивную голову на грудь Джеффа. Между человеком и коренным обитателем Эверона, несмотря на его «младенческий» возраст — размером с сенбернара, возникла невидимая связь, которую можно было охарактеризовать как телепатическую.
