Я хочу поблагодарить Джоэла Франклина и Диди Макгилврэй, Гаса Маклина, Бена Тимберлейка и в особенности Энджел Седжвик – за помощь в работе над этой книгой.
Те, кто бывал на Внутренних Гебридах, сразу же отметят несомненное сходство между выдуманным Эйлен-Торраном и реальным Эйлен-Шона, расположенным возле острова Скай с его живописной деревушкой Айлорнсей. Совпадение отнюдь не случайно – книга была написана отчасти под впечатлением от жизни на этом очаровательном приливном островке в беленом известью домике под самым маяком.
Тем не менее все описанные здесь события и персонажи являются вымышленными.
Отдельное спасибо я хочу сказать Фрэнку Джонсону, Хелен Атсма, Кэйт Стивенсон и Юджину Фёрниссу: без их поддержки и мудрых советов «Холодные близнецы» едва бы появились на свет.
И наконец, я хочу поблагодарить Хивела Дэвиса и Элизабет Догерти, подсказавших мне идею с близнецами, из которой и вырос сюжет этой книги.
Между нашими креслами было ровно два ярда. Напротив кресел находился большой стол, а в креслах – как на сеансах семейной терапии – сидели мы. Всю обстановку комнаты я запомнила до мельчайших подробностей. Вдобавок мне на психику давили высоченные незашторенные окна восемнадцатого века с подъемным переплетом: своеобразный двойной портрет темного тусклого лондонского неба.
– Можно включить свет? – спросил мой муж.
Молодой солиситор Эндрю Уокер – адвокат, ведущий подготовку наших документов, – оторвался от бумаг с недовольным видом.
– Да, – ответил он. – Прошу прощения.
Он дотянулся до выключателя на стене, и два торшера залили кабинет желтым светом, а впечатляющие окна тотчас почернели.
Вместо неба я теперь видела свое отражение в стекле: неуверенная, вялая, с плотно сжатыми коленями.
Да кто она вообще такая?
Мое отражение не похоже на меня. Глаза у этой женщины голубые, как и всегда, но взгляд более грустный. Лицо кругловатое, бледное и чересчур худое. Она натуральная блондинка и даже хорошенькая, но все равно какая-то выцветшая и потрепанная – тридцатитрехлетняя женщина, лучшие годы которой остались позади.
Во что она одета?
Потрепанные джинсы, ботинки по прошлогодней моде, лилейно-белый кашемировый джемпер, симпатичный, но поношенный, в катышках от частых стирок. Я внутренне содрогнулась. Надо бы выглядеть получше. Хотя, с другой стороны, для чего? Нам предстоит стандартная беседа с юристом. Которая в корне изменит нашу жизнь.
Приглушенный шум машин за окном напоминал глубокое дыхание беспокойно спящего партнера. Интересно, буду ли я скучать по лондонскому трафику? Нескончаемый белый шум умиротворял меня: прямо как приложения для телефона, которые помогают заснуть, имитируя постоянный звук биения крови в сосудах матки и отдаленную пульсацию материнского сердца.
Мои близняшки слышали точно такие же звуки, когда толкались внутри меня. Я помню, какими они были на второй эхограмме. Они походили на два геральдических символа на гербовом щите – абсолютно одинаковые, они смотрели друг на друга, как два единорога.
Наследодатель. Душеприказчик. Законная доля. Официальное утверждение…
Эндрю Уокер разглагольствовал лекторским тоном: просто заправский профессор, снизошедший до, мягко говоря, туповатых студентов.
Завещатель. Умершая. Наследник. Дети, находящиеся в живых.
Мой муж Энгус вздохнул с еле сдерживаемым нетерпением. Мне знакомы эти вздохи, означающие, что муж устал и вряд ли доволен. Я его вполне понимала, но сочувствовала и юристу. Нелегкая досталась Уокеру задача – сердитый муж, готовый броситься на него с кулаками, размазанная давним горем жена плюс запутанный случай с завещанием. Здесь нужно быть ловкачом. И его манера говорить медленно, тщательно взвешивая каждое слово, – это лишь способ дистанцироваться. А работает он аккуратно – настоящий сапер на минном поле. А может, у юристов своя терминология, как у врачей? Вроде таких, к примеру, заумных фраз: «Дуоденальные гематомы и серозные отнятия, ведущие к фатальному младенческому перитониту».
Мои размышления прервал резкий возглас:
– Мы давно все обдумали!
Энгус успел выпить, что ли? Уж больно голос раздраженный, вот-вот сорвется. После того несчастного случая Энгус постоянно сердился. И разумеется, сильно пил. Но сегодня он более-менее уравновешенный, так что, пожалуй, трезвый.
– Мы бы хотели закончить возню с бумагами до холодов. Вы в курсе?
– Мистер Муркрофт, я вынужден повторить, что Питер Кенвуд в отпуске. Если хотите, мы можем позже договориться о встрече…
Энгус возразил:
– Нет. Мы хотим покончить с этим прямо сейчас.
– Тогда я должен снова просмотреть документы на предмет возможных проблем. Ведь вам не нужна волокита, верно?.. А Питер Кенвуд… он… чувствует…
Я видела, что солиситор колеблется и еще старательнее выбирает выражения, однако следующая фраза получилась натянутой:
– Итак, мистер Муркрофт, Питер считает себя не просто адвокатом, а добрым другом семьи. Ему известны обстоятельства данного дела, кроме того, он был знаком с покойной миссис Кэрнан – вашей бабушкой. Именно поэтому он просил меня удостовериться в том, что вы оба действительно хорошо информированы.
