Человек создан для счастья, как птица для полета.
«Записки п?нгвина»
Только он влез в ванну, только намылил шампунем голову, как в коридоре зазвонил телефон: бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь…
Ну, ё-моё! Вот не раньше и не позже.
Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь!..
Достали! Не подойду и всё. Пусть думают, что меня нет.
Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь!
Нет, ну что за уроды? Ну, не подходит человек к телефону, значит, его нет, ведь так?
Бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь!!! Прямо таки, бр-р-рздынь!!!
Да ёлки-палки! Ну что за настырный народ! А вот хрен вам! Не вылезу!
Из-за всех этих переживаний Владик отвлекся от процесса, и мыльная вода угодила ему в глаз. Костеря все на свете, он зажмурился и, окунувшись, поспешно смыл пену с головы. Затем принялся промывать глаз, который отчаянно щипало. А телефон замолчал. Но это уже как-то не радовало.
Только перестало щипать, как в комнате сладкими серебряными бубенчиками запел мобильник. О-о!!! Ну почему я не взял его с собой? Чтобы не уронить в воду, все правильно. Умный.
Бим, бирим, бирим, бирим… Бим, бирим, бирим.
Нет, ну, вообще-то, и это тоже правильно: раз меня нет дома, значит, нужно звонить на сотовый. С другой стороны, если уж я и сотовый не беру, значит, бесполезно. А никаких срочных дел у меня быть не может. Учитывая, что в понедельник – на сборы…
Глаз чесался. Мобильник смолк. Уф.
– Ну, слава богу, – сказал он вслух. И тут же: бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь, бр-р-рын-н-нь! Снова!!!
Решив не спорить с судьбой и уже догадываясь, кто это может быть, Владик вылез из ванны и, оставляя на линолеуме следы-лужицы, прошлепал к столику.
– Да?!
– Привет.
Так и есть – Вовик. Они знакомы со школы, и тот всегда обращался с Владиком бесцеремонно и снисходительно-покровительственно. С какой стати – непонятно.
– Здоруво. Чего тебе? – едва сдерживаясь, отозвался Владик. Ручеек из-под его ног полз обратно к ванной.
– Почему не подходишь?
Блин! Еще и претензии…
– Говори быстрее, я спешу.
Не объяснять же, что ему мокро и холодно.
– Куда?
– Обратно, в ванну!
– А-а… Ладно. Слушай, Владик, я тут какую-то хезу на даче нашел. То ли ёжик, то ли крот, то ли жопа с глазами. Давай, я к тебе ее принесу, ты же у нас не только маразмат, но и ботаник.
Вот свинья. Ведь прекрасно знает это слово – «нумизмат». И что ботаник – не зоолог.
– Знаешь, что?! Иди ты к черту со своей хезой!
– Ты до скольки дома будешь?
– Считай, что меня уже нет.
– А вытереться?
– Пошел ты!
Владик бросил трубку и прошлепал обратно в ванную. А через полчаса, когда он уже оделся, позвонили в дверь. На пороге стоял Вовик, держа в руке куполообразную металлическую клетку для птиц, а в ней, с любопытством пялясь на Владика и хлопая глазами, сидела она – Хеза.
Привычку разговаривать с самим собой Владик приобрел уже давно. Во-первых, дома ему разговаривать было больше не с кем, во-вторых, произносимые вслух мысли как-то конкретизировались и становились основательнее. И, наконец, в-третьих, говорить то, что думаешь, можно, считал Владик, только себе.
Но теперь у него появился собеседник. И собеседник – идеальный. Сидя на выстланном газетой дне клетки, Хеза слушала его внимательно, с неподдельным интересом, неотрывно глядя на него своими огромными умными глазами. И он точно знал, что его слова не будут никому переданы.
– Вот они – люди, Хеза, – сказал Владик, усаживаясь за стол, на котором теперь стояла клетка, и кладя перед собой стопку томов справочника Брэма. – Козлы и сволочи. Вот зачем он тебя поймал, если ты ему не нужна? Допустим, из спортивного азарта. Ладно, поймал, убедился, что может поймать, ну и отпустил бы с богом. Нет, волокет зверя в город. И не знает, кому бы его там сплавить… Извини, что я в третьем лице…
Бормоча, Владик перелистывал том, рассматривал картинки и то и дело поглядывал на Хезу, сравнивая.
– Да кто ж ты такая-то? Броненосцы у нас, вроде, не водятся. Да и морда у тебя другая… Нет, я, главное, говорю: куда я ее дену, я в понедельник на сборы уезжаю! А он: «Не возьмешь, выпущу в скверике». Урод моральный. Я говорю: «Отвези обратно», а он: «Я на дачу только через неделю…»
Владик отложил просмотренный том в сторону, рядом с клеткой, и взял в руки следующий.
– Здрассте! А это здесь откуда?
Он раскрыл книгу. Это был вовсе не справочник, а кляссер с монетами. Формат такой же, вот он нечаянно и прихватил его. Таких альбомов у него было пять, и в них помещалась, пусть и не самая обширная в мире, но горячо любимая коллекция, сжиравшая почти половину его заработка. Владик открыл кляссер и полюбовался на стройные ряды монет, пробормотав: «Там царь Кощей над златом чахнет…».
Впрочем, злата тут нет. Зато Русью пахнет отчетливо. Это был советский раздел коллекции. Монетки наполовину высовывались из прозрачных кармашков, Владик потрогал одну из них и улыбнулся. Десять копеек 1946 года, в гербе которого вместо одиннадцати лент – семь. Ох, и досталось же кому-то за этот брак. Учитывая политическую ситуацию того времени, можно почти уверенно сказать, что этот кто-то был расстрелян… Владику десярик обошелся в триста пятьдесят баксов.
