Небольшая базилика переполнена. Слева от алтаря восседает Перпетуя в белой хламиде. Сквозь тонкую вуаль отчетливо проступают ее внушительный нос и тонкие губы. Боясь шевельнуться, она экстатически вперилась в божество. Внизу, на простых стульях, сидят Юстус, ее отец, и Луцилла, ее мать, — богатые землевладельцы; юный брат Марциан и младшие сестры Галла и Юста. Справа от алтаря, возвышаясь над группой домочадцев, собрались священнослужители: местный епископ, клир младшего чина, отцы исповедники и несколько отшельников, привлеченных необычностью и особой святостью происходящего. В церкви тесно от соседей, прихожан и просто любопытных. Внутри все богато украшено в простоватом стиле, а над алтарем, словно трофей, свисает варварская гривна из чистого золота. Отворенные западные врата базилики смотрят на двор усадьбы Юстуса. Во дворе тоже полно народа — рабов, землепашцев и воинов. Все воины уже приняли крещение и поэтому они особенно набожны. Они призваны сюда для того, чтобы защитить святой обряд от посягательств. Нынче в этой провинции не так спокойно, как было раньше. Теперь земля обманчиво дремлет под осенним солнцем — одетая виноградниками, кукурузными полями, оливковыми рощами, окруженная цепью невысоких холмов. Воины все время посматривают на эти холмы.
Отслужили мессу. Вздремнувшая Луцилла очнулась и вздрогнула. Началась великая церемония Посвящения. Перпетуя Вирго, вечная девственность. Ее дочь. Луцилла толкнула мужа локтем, тот тоже проснулся и нахмурился.
Ведь он обещал епископу выстроить новую, более вместительную и красивую базилику в качестве благодарственной жертвы. Кроме того, надлежало вручить приданое Небесному Жениху Перпетуи — стало быть, пострадает наследство Марциана, а младшие девочки останутся совсем обездоленными. Юстус не думал, что все так обернется. Он рассчитывал отдать старшую дочь за какого-нибудь состоятельного землевладельца. Во времена его молодости о посвящении в вечные девственницы никто ничего не слышал, и Юстусу даже в голову не приходило, что в его семье вырастет святая. Животные спариваются — когда стихали песнопения, становилось слышно, как они этим занимаются, — а разве мы в этом не подобны животным? Все еще хмурясь, Юстус церемонно взял руку жены, затем отпустил ее, поскольку епископ начал речь.
Не отдаляясь от алтаря, епископ напомнил прихожанам, что посвящение в девственницы непременно состоится и непременно получит благословение свыше, но уже сейчас оно отмечено чудом, которое навечно останется в анналах Церкви. Как известно всем собравшимся, пять дней назад дева Перпетуя отправилась в путешествие — не из праздности, но от резвости, не из желания посмотреть мир (который она слишком хорошо познала), но чтобы испросить совета по вопросам веры у некоей святой матроны. Перпетуя путешествовала со всеми подобающими приличиями, ее сопровождали брат и свита рабов. Встреча двух набожных дам оказалась полезной, беседа получилась долгой, религиозные суждения, коими они обменялись, — пространными. Но вот настала пора возвращаться в родительский дом. Перпетуя взобралась на мула, брат ее держался несколько поодаль, свита, как и подобает, следовала пешком. Вечер выдался спокойным, воздух благоухал. Казалось, им не угрожает никакая опасность. Но именно в такие моменты Враг Рода Человеческого наиболее активен. Она миновала поворот дороги, и…
— Братья мои и сестры, что же увидела эта девушка? Всадников. Что это были за всадники? Из племени готов. Она возопила, затрепетала, а они устремились к ней, эти готы — ужасные лицом и обличьем, они уже были рядом. Они напали на бедную девушку, низвергли ее с мула. Они схватили ее, братья мои и сестры! Перпетуя погибла. Разве нет? Все говорило об этом. Брат не мог оказать должного сопротивления, ибо он всего лишь подросток, а рабы разбежались. И готы, о да, я повторяю, готы поскакали со своей добычей в горы. Они похитили то, что драгоценней золота и украшений, а именно деву Перпетую, которую не мог бы выкупить весь белый свет.
И что же они собирались сделать с ней, о братья мои и сестры, что?
Пала ночь, ее привезли в убогую лачугу. Перпетуе предложили вина, которое она оттолкнула. Они же напились, началась оргия. Перпетую бросили на землю. И один из дикарей — тот, кто еще недавно носил золотой обруч, висящий над алтарем, а теперь уже нет… О, я не могу продолжать…
Епископ сделал паузу. В базилике установилась тишина, которую нарушало лишь надрывное клокотание у него в горле. На откровенном языке своего времени, на языке св. Августина и св. Иеронима, епископ продолжал свой рассказ:
— И вот он начал раздеваться. Отдать свою девственность даже мужу, которому она была когда-то назначена, — уже это стало бы для Перпетуи достаточным осквернением, но такое! Насильник навис над ней, его жаркое дыхание вгоняло назад ее молитвы, а его член — вы знаете, что за оснастка у этих людей, как у жеребцов…
Он опять сделал паузу, кто-то засмеялся. Епископ застыл в негодовании и изумлении. Прихожане затрепетали. Кто смеялся? Все оглядывались друг на друга, и надо же лицо Марциана, младшего брата девы Перпетуи, стало малиновым.
